В каком году крестоносцы захватили византию. Четвертый крестовый с благими намерениями

Глава III ЗАВОЕВАНИЕ КОНСТАНТИНОПОЛЯ КРЕСТОНОСЦАМИ В двух больших походах XII в. крестоносцы ук­лонились от цели освобождения Иерусалима из-под власти мусульман. В 1204 г. французские и итальянские рыцари вместе с венецианцами зах­ватили Константинополь, разграбили его

В разговорах со многими людьми на темы церковной истории, мне часто приходится касаться событий времен Крестовых походов. Иногда, говоря о них, я упоминаю «миф о захвате Константинополя в 1204 г.». Если мои собеседники – православные, то эти слова нередко вызывают возмущение: «Как же так? Вы отрицаете это историческое событие? Этот грех вашей Церкви?». Всякий раз приходится снова объяснять свое отношение к этому историческому событию и к тому, в каком виде отражается оно в массовом сознании. Необходимость раз за разом повторять эти объяснения и побудила меня к написанию этого очерка.

Разумеется, ни одному историку, находящемуся в здравом уме, не придет в голову пытаться отрицать тот факт, что в 1204 г. Константинополь был захвачен и разграблен совместно крестоносцами IV Крестового похода и венецианскими войсками, что дало начало истории т. н. Латинской Романии. Сам этот факт твердо установлен и хорошо документирован. Упоминая «миф о захвате Константинополя», я вовсе не имею в виду оспорить или подвергнуть сомнению это событие. Мифом является не оно само, а расхожие представления о нем, представляющие его во вполне определенном виде, в значительной мере ложном и одностороннем.

В очень простых словах изложить этот миф можно так: «В 1204 г., ослепленные жаждой наживы и папской пропагандой, крестоносцы, вместо того, чтобы идти на Восток и оказать помощь тамошним христианам, напали на православный Константинополь, утопив его в крови. В этом событии явлена ужасная сущность католичества и папства, и оно является ярким примером хищнической деятельности Католической Церкви в отношении православных» . Варианты мифа могут, конечно, как всегда бывает с мифами, отличаться друг от друга – но суть его сохраняется. Нередко он проглядывает даже из?за текстов, которым не откажешь в некоторой серьезности. Среди мифологических представлений, используемых в целях антикатолической пропаганды в православной среде, он занимает одно из первых, если не первое, место – особенно в России.

Романией, т. е. «Царством ромеев» или «греков», восточную часть Римской империи называли на Западе задолго до Крестовых походов. Позднее, в европейской медиевистике, термином Латинская Романия стали обозначать «совокупность владений западноевропейских феодалов, а также итальянских морских республик, Генуи и Венеции, на территории Византии» (Карпов С. П. Латинская Романия. СПб, 2000. С. 9). См. также Wolff R. L. Romania: the Latin Empire of Constantinople // Speculum. 1948 (Jan.). Vol. 23, No. 1. P. 1–34.

Показателен в плане мифологизации сознания учебник Истории средних веков для 6 класса Е. В. Агибаловой и Г. М. Донского (по нему, с незначительными изменениями, учились поколения российских детей до недавнего времени, а многие продолжают учиться и сегодня). В разделе о IV Крестовом походе ничего не говорится о приглашении царевича Алексея и о промежуточных событиях похода, включая и разграбление Задара. После изложения истории о задолженности крестоносцев венецианцам, авторы сразу же, без какой?либо смычки переходят к событиям после второго штурма Константинополя: «Правитель Венеции уговорил рыцарей вмешаться во внутренние дела Византии, где в это время шла острая борьба за императорский престол. В 1204 году „освободители Гроба Господня“ штурмом овладели византийской столицей. Ворвавшись в христианский Константинополь, они стали грабить и разрушать дворцы и храмы, дома и склады» (Агибалова Е. В., Донской Г. М. История средних веков. М., 2005. С. 143). Вероятно, таким образом авторы учебника пытаются привить читателям критическое и последовательное историческое мышление и побудить их к лучшему пониманию всей сложности исторических событий.

Уже в этих словах заключается один из расхожих мифов. Современные исследования историков показали, что желание наживы практически не играло роли мотива в умонастроениях участников Крестовых походов. Дж. Райли?Смит пишет: «Крестоносцы понимали, что их предприятие может потребовать огромных затрат, и мы уже видели, насколько разорительными оказывались крестовые походы. Не сохранилось почти никаких сведений о том, что первые крестоносцы возвращались домой разбогатевшими, хотя они и привозили с собой разнообразные христианские реликвии <…> С другой стороны, вернувшиеся крестоносцы и их семьи должны были выкупать заложенные перед походом земли и имущество, отдавать долги <…>» (Райли?Смит Дж., и др. История крестовых походов. М., 1998. С. 92). В современной историографии, стоящей на надежной почве изучения источников и фактов, «наконец?то ищущие приключений и богатств младшие сыновья исчезли со сцены. Очень немногие современные историки продолжают верить в теорию о том, что в походы отправлялись в первую очередь младшие члены баронских семей, не имевшие владений и не находившие себе применения на родине» (Там же. С. 16). Крестовый поход был способом покаяния и искупления грехов. Война в крестовом походе рассматривалась, прежде всего, «как акт благочестия, форма религиозного служения, которое можно сравнить с вознесением молитвы» (Там же. С. 95).
Иоанн Павел II. «Прощаем и просим прощения» // Новая Европа. 2001. № 14. С. 24. Здесь мы не будем вдаваться в сложную богословскую проблематику различения между применением насилия и оправданным использованием силы.
Очень осторожно выражено и более раннее высказывание Папы Иоанна Павла II о событиях 1204 г. – в обращении к архиепископу Афинскому, во время визита в Грецию, от 4 мая 2001 г.: «Конечно, нас отягчают прошлые и нынешние противоречия, и продолжающееся непонимание. Но в духе взаимной любви мы можем и должны их преодолеть, ибо этого от нас требует Господь. <…> За прошлые и нынешние случаи, когда сыны и дочери Католической Церкви грешили действием или бездействием против своих православных братьев и сестер, да дарует нам Господь прощение, которого мы просим у Него. Некоторые воспоминания особенно болезненны, и некоторые события отдаленного прошлого оставили глубокие раны в умах и сердцах людей до сего дня. Я думаю об ужасном нападении на имперский град Константинополь, столь долго бывший оплотом христианства на Востоке. Трагично, что воители, направлявшиеся, чтобы обеспечить свободный доступ христиан в Святую Землю, обратились против своих братьев по вере. Тот факт, что они были латинскими христианами, наполняет сердца католиков глубокой скорбью. Как мы можем не увидеть здесь тайны беззакония, действующей в человеческом сердце? Богу одному принадлежит суд, и потому мы вверяем тяжкое бремя прошлого Его бесконечному милосердию, прося его исцелить раны, от которых до сих пор страдает дух греческого народа». (John Paul II. Address to Holy Synod // L’Osservatore Romano: Weekly Edition in English. 9 May 2001. P. 3).
В 2004 г. константинопольский Патриарх Варфоломей I выразил свое положительное отношение к высказыванию Папы: «В этом году мы с глубокой скорбью вспоминаем разграбление Константинополя в 1204 г. Восемьсот лет назад западные крестоносцы вступили в город и разграбили его. Эта трагедия отражает сложные политические и коммерческие факторы того времени. Однако она серьезно отягчила отношения между Церковью Рима и Церковью Константинополя. Некоторые историки выражали мнение, что IV Крестовый поход и временное учреждение Римом западной иерархии на Востоке могли стать действительным знаком начала раскола. Нет никаких сомнений, что трагедия IV Крестового похода углубила враждебность между христианским Западом и христианским Востоком, особенно среди мирян. Мы глубоко ценим то, что Его Святейшество Иоанн Павел II признал катастрофические последствия IV Крестового Похода 1204 г. Во время своего визита в Грецию в 2001 г., Его Святейшество Иоанн Павел II заявил, что крестоносцы „обратились против братьев по вере“. Его Святейшество просил Господа о прощении за грехи, которые „сыны и дочери Католической Церкви“ содеяли „действием или бездействием против своих православных братьев и сестер“. Мы глубоко тронуты этой мольбой о прощении со стороны Его Святейшества Иоанна Павла II. Это еще одно выражение его желания исцелить разделение между нашими Церквями. С благодарением Господу, мы признаем искренность Папы и почитаем его просьбу о прощении. Дополняя его молитву, мы также возглашаем: „Да простит наш благой и милосердный Бог всех, согрешивших против единства Церкви, и да ведет он всех верующих по пути к воссоединению!“» (Bartholomew I. His All Holiness Ecumenical Patriarch Bartholomew On the Quest for the Unity of the Orthodox and Roman Catholic Churches. Wednesday, 12 May 2004 // Ecumenical Patriarchate of Constantinople . 12 May 2004. URL http://www.patriarchate.org/making_peace/?id=16).
Несколько иной тон имели выступления высших иерархов Русской Православной Церкви на конференции «Православная Византия и латинский Запад», посвященной 950?летию разделения Церквей и 800?летию захвата Константинополя крестоносцами, которая состоялась 26–27 мая 2004 г. в Москве. Хотя в своем выступлении митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл (Гундяев) и признает, что Папа Иннокентий III осудил эксцессы крестоносцев при взятии Константинополя, он видит все же причину событий в духовном состоянии западной Церкви: «Между событиями разделения Церквей и разорения Константинополя много общего, ибо и то, и другое являют собой пагубные последствия оскудения любви, ложного понимания духовного авторитета, стремления утвердить свой частный взгляд на окружающее в качестве единственно верного, что неизбежно приводит к столкновениям и конфронтации» («Православная Византия и латинский Запад» (К 950?летию разделения Церквей и 800?летию захвата Константинополя): Сб. мат. М., 2005. С. 10–11). Те же мотивы слышатся и в обращении к участникам Патриарха Московского и Всея Руси Алексия II: «Было бы непростительной ошибкой <…> разрушение Константинополя в апреле 1204 г. объяснять лишь жаждой обогащения участников IV крестового похода. Противостояние Рима и Константинополя и, как следствие, восточной и западной цивилизации, началось задолго до упоминаемых событий. Причины этого противостояния крылись в различном понимании и в различном толковании общего церковного Предания» (Там же. С. 7). Впрочем, непосредственно перед этим, Патриарх Алексий II замечает: «Долг каждого христианина, дорожащего наследием своей Церкви, каждого богослова, понимающего принципиальную значимость церковных догматов, каждого ученого, занимающегося церковной историей – знать и помнить первопричины, приведшие к катастрофам XI и XIII вв.» (Там же. С. 6–7.) Причинам – не духовным, но историческим – событий IV Крестового похода мы и посвящаем нашу работу.
Документ Международной комиссии при Конгрегации вероучения «Память и примирение: Церковь и прегрешения прошлого» (дек. 1999 г.).
Ратцингер Й. «Запятнавшая себя грехами, но прекрасная благодатью Твоей» // Новая Европа. 2001. № 14. С. 30.
Ратцингер Й. «Запятнавшая себя грехами…». С. 31.

В своем изложении я буду опираться на первоисточники и работы специалистов в рассматриваемой области. Я не ставлю себе задачу написать всеобъемлющий обзор истории IV Крестового похода – в этом очерке меня интересуют, прежде всего, факты, помогающие понять мотивы участников похода, дать некую «моральную оценку» их действиям и понять, насколько в событиях 1204 г. правомерно обвинять Католическую Церковь.

НЕСКОЛЬКО СЛОВ ОБ ОТНОШЕНИИ КРЕСТОНОСЦЕВ К ВИЗАНТИЙЦАМ

Геноцид латинян 1182 г. в Константинополе

К основам исторической науки относится одно простое правило: чтобы правильно понять события истории, их необходимо рассматривать не по отдельности, а в контексте. Исключение исторического контекста, особенно в случае, когда мы имеем дело с мифологическим сознанием, приводит к плачевным последствиям. Образ жестоких и кровожадных крестоносцев, рисуемый в «мифе о захвате Константинополя», предполагает, в качестве самоочевидного, что «православные греки» не делали ничего такого, что могло бы послужить причиной какой-либо враждебности. Поддерживающие миф авторы подчеркивают такие события, как норманнское завоевание Фессалоник в 1185 г. или мелкие грабежи, которые совершали западные войска, проходившие по византийской территории. В популярном сознании византийцы предстают невинными жертвами алчных западных завоевателей. Между тем, часто обходятся молчанием другие события, которые могут пролить свет на причины настороженного и бдительно-враждебного отношения к византийцам со стороны латинян.

Читая латинские источники времен Крестовых походов, приходится то и дело натыкаться на упоминание «вероломства греков». Почему же столь часто латиняне рассматривали византийцев как людей вероломных и дурных? Было это отношение основано на простом неприятии чужой культуры, или имело иные, более веские, причины? Совершали ли православные византийцы по отношению к латинянам злодеяния, сравнимые с разорением 1204 г.? Ответ на этот вопрос побуждает современного западного историка писать:

«Каким бы ужасным и не подлежащим оправданию ни был захват [Константинополя], справедливость требует упомянуть о том, что он не был совершенно неспровоцированным; более чем единожды (например при резне 1182 г.) греки Константинополя обращались с латинянами так, как теперь обходились с ними самими» .

Что же такое произошло в 1182 г. в Константинополе? «Историки, красноречиво и возмущенно – и не без определенных причин – рассказывающие о захвате Константинополя, <…> почти не упоминают о резне западного населения в Константинополе в 1182 г., <…> о кошмарном уничтожении тысяч людей, <…> когда убийцы не щадили ни женщин, ни детей, ни стариков, ни больных, ни священников, ни монахов. Кардинал Иоанн, посланник Папы, был обезглавлен, и голова его была протащена по улице, привязанная к хвосту собаки; младенцев вырезали из чрева матерей; над выкопанными телами западных совершали надругательство; те же 4000, что избежали смерти, были проданы в рабство туркам». Правда ли это, или измышление современного западного историка?
Увы, это правда. Направлял эти события и использовал ненависть возбужденной толпы к латинянам будущий византийский император Андроник I Комнин на своем пути к императорскому престолу. Об этом кошмарном событии сообщают нам современники. Один из этих современников – архиепископ и хронист Гийом Тирский, которого историки называют «хорошо осведомленным о ситуации в Константинополе». Вот что пишет он об этих событиях в своей хронике «История деяний в заморских землях»:
«Поэтому наши (латиняне – П. П.) были весьма испуганы, боясь внезапного нападения горожан на них, так как были предупреждены кем?то, кто знал о заговоре; те, кто был более силен, на сорока четырех галерах, которые находились в порту, убежали от греков; другие, поместив на корабли, которых в порту было большое множество, все свое хозяйство, избегли смертельной опасности. Те же, кто был стар, или не мог узнать [об опасности], или не был способен к бегству, остались в своих домах и перенесли бешенство нечестия из?за того, что другие бежали. Ибо многократно помянутый Андроник, тайно снарядив корабль, ввел в город все множество тех, кого увлек за собой; они, как только вошли [в город], вместе с гражданами ворвались в ту часть города, которую населяли наши, и остаток народа, который, когда другие уходили, либо не захотел, либо не смог бежать, буйствуя, перебили мечами; и лишь немногие, кто был в состоянии взяться за оружие, остались в тот день в живых, и сделали победу врагов небескровной.

Итак, забывшие верность и услуги, которые многие наши оказали империи, уничтожив тех, кто, как они видели, мог сопротивляться, предали огню их жилища и всю их область (район города – П. П.) немедленно обратили в пепел; женщины и дети, старики и больные погибли в огне. И не было достаточно их нечестию буйствовать в мирских (не священных – П. П.) местах; воистину, они вошли в церкви и чтимые места, к убежищу которых прибегали [латиняне], и вместе с ними сожгли дотла святые храмы. И не было различия между народом и клиром, но безжалостно растерзали тех, кто отличался религиозным саном и достоинством. Монахам же и священникам первым причинили несправедливость, и тех, кого нашли, жестоко убили. Среди них достопочтенного мужа по имени Иоанн, субдиакона святой Римской Церкви, которого по церковным делам господин Папа направил туда, схватив, ради поношения Церкви обезглавили, а его голову привязали к хвосту грязной собаки. Но и мертвые, которых обычно щадит всякое нечестие, среди настолько гнусных и злых отцеубийц и святотатцев не были оставлены в покое; их вытаскивали из гробниц и разбрасывали по улицам и дворам, словно чувствующих причиненную несправедливость.

Кроме того, ворвавшись в госпиталь, носящий имя св. Иоанна, сколько в нем ни нашли больных, всех убили мечами. Тех же, кто из долга благочестия справедливо был сохранен от нападавших, прежде всего священников и монахов, привлеченные к разгрому бродяги и разбойники искали, обшаривая ради награды убежища и укрытия в домах, чтобы те там не спрятались и не могли избежать смертельной опасности; найденные и насильно вытащенные передавались мучителям; те же, чтобы они не даром прилагали усилия, давали им награду за убийство несчастных. Более же добрые, видя, как действуют разбойники, тех, кто у них искал защиты и кому они дали надежду на спасение, продали в вечное рабство туркам и другим неверным народам; людей всякого пола, возраста и состояния, числом более четырех тысяч было увезено к варварским народам для получения награды. И вот, так нечестивый народ греков, порождения ехиднины, нравом подобные змее, пригретой на груди, и домовым мышам, отплатили злом своим соседям, ничего такого не заслужившим, ничего такого не боявшимся; тем, что отдавали им своих дочерей, внучек и сестер в жены и из?за долгого сожительства считали их своими родственниками».

Латинский хронист рассказывает правду. Его слова подтверждает даже враждебно настроенный к латинянам византийский историк Никита Хониат, тоже современник событий – не ужасаясь деяниям греков, он подтверждает, что латиняне, не успевшие вовремя спастись, «все были осуждены на смерть, и все без исключения лишились имущества». Куда более откровенен другой греческий хронист, также современник, православный архиепископ Евстафий Солунский в своем «Разорении Фессалоник»:
«На Андроника, однако, столица с самого его вступления в город могла только сетовать <…> Ибо он не избирал прямого пути, как и показало все дальнейшее. Едва лишь принял он наследство великого Константина, как его пафлагонцы, дикий народ, который эллины именовали варварами, тут же по команде набросились на латинян. Те жили, по древнему обычаю, обособленно на восточном берегу Златого рога, числом более 60.000. Были они обвинены в том, что держат?де сторону протосеваста и кесарини <…> и по этой причине враждебны ромеям <…>
Но, к несчастью, пафлагонцы в своей бездумной дерзости истребили большое зло посредством другого зла. Ибо, едва войдя в столицу, они набросились на латинян, – конечно, в союзе с другими бунтарями, – неожиданно напали на них и обошлись с ними самым жестоким образом. Тогда было посеяно семя, от которого мы, и многие с нами, собираем сейчас урожай, так сказать, подобно Персефоне. Ибо с этого и начались наши нынешние беды.
Много труда потребовалось бы для описания всех ужасов, что довелось тогда пережить латинянам: огонь, пожравший ту часть их имущества, что не была разграблена; пожары на море от огня, который ромеи низвергали на тех, что желали спастись на судах; происходившее на берегу и на улицах. Люди Андроника нападали не только на вооруженных противников, но и на тех, кто по слабости своей заслуживал снисхождения. Ибо и женщин, и маленьких детей они избивали мечом. Уже и это было ужасно, но всего ужаснее, когда железо разверзало материнское чрево и извергало плод его. Солнце сияло прежде времени на младенцев, и тьма Аидова принимала их, еще несозревших для жизни. Это скотство, и ни с каким иным преступлением не сравнимо. Тогда же погиб святой человек из латинян, приехавший по делам не то из Ветхого Рима, не то с Сицилии; в общем, римлянин или сицилиец. Он лишился жизни не просто так, а в полном священном облачении, которое надел для защиты от оружия, предполагая, что тогда разбойники постыдятся его тронуть.
Это тоже было предвкушением того, что потом пришлось пережить нам. <…> Но это произошло позднее; тогда же несчастье латинян было таково, что они, как мне кажется, взывали к небесам против Андроника, чтобы они отомстили нам, и Бог услышал прошения их».
Об этом эпизоде рассказывают и другие современные ему источники. Жестокость греков была ужасна – как мы видели, убивали женщин и детей, священников и монахов, у беременных вырезали плод, грабили и жгли церкви, варварски убили папского посланника, кардинала Иоанна, надругавшись над его телом. Историки указывают, что число жителей латинского квартала в Константинополе в 1182 г. составляло около 60.000 человек. Даже учитывая то, что некоторые из них успели бежать до начала или уже во время ужасного погрома, и даже с учетом тех 4.000 человек, которые выжили и были проданы в рабство, число жертв должно было быть огромным, в самом благоприятном случае – никак не менее 10.000 человек. Здесь стоит заметить, что и средневековые источники, и современные историки оценивают число греков, погибших при захвате Константинополя в 1204 г., примерно в 2.000 человек. Уже это позволяет сравнивать масштабы этих двух катастроф.
Даже русский историк Ф. И. Успенский, как правило, несколько односторонне – и отнюдь не в пользу латинян – излагающий события истории Византии, описывая конфликты и взаимодействие латинского запада и греческого востока, пишет, в частности, по поводу этих событий: «То не был только грабеж и расхищение богатых домов, то было беспощадное истребление целого племени». Соглашаясь с Евстафием Солунским, которого он выше процитировал, Успенский пишет дальше: «Событиями 1182 года действительно если не посеяно, то полито зерно фанатической вражды Запада к Востоку. С этими событиями нужно соединять и сицилийский поход в 1185 г., и завоевание латинянами Царьграда в 1204 г.».

В этом плане, конечно, немного странно читать слова православного епископа Каллиста (Уэра), впрочем, признающего некую ответственность православных за события 1182 г.: «Они (православные – П. П.) должны корить себя за такие инциденты, как бунт 1182 г., когда множество живущих в Константинополе латинян были растерзаны византийской чернью (хотя ни одно злодеяние византийской стороны нельзя сравнить с грабежом 1204 г.)» (Каллист, еп. Диоклийский. Православная Церковь. М., 2001. С. 67). Как видим из изложенных фактов – эти события вполне сравнимы.
Успенский Ф. И. История Византийской империи. М., 2002. Т. 4. С. 365. Необходимо отметить, что Успенский, по-видимому, ошибается, считая, что в этих событиях пострадали прежде всего венецианцы, и полагая это одной из причин желания их повести войска IV Крестового похода на Константинополь (Там же. С. 454). Эту, как и некоторые иные ошибки Успенского, весьма убедительно опровергает российский историк Соколов (Соколов Н. П. Образование Венецианской колониальной империи. Саратов, 1963. С. 307–308).

В тексте цитаты стоит 1181 г., но это очевидная опечатка.

Это, пожалуй, сильно преувеличенное выражение. Греческий Восток обыкновенно не настолько сильно занимал латинский Запад, чтобы можно было говорить о «фанатической вражде» – таковая требует, как минимум, постоянного внимания.

Успенский Ф. И. История Византийской империи. Т. 4. С. 366. Из современных историков, помимо уже цитированного Кэррола, о резне 1182 г., см. также, напр.: Юревич О. Андроник I Комнин. С. 117–119. Весьма интересно и характерно то преломление, которое это событие получило в мусульманской историографии. Согласно изложению Ибн Джубайра, константинопольский императорский престол был узурпирован неким человеком. Он влюбился в близкую родственницу и, поскольку христианство запрещало брак в таком случае, бежал к иконийскому султану Масуду, где принял ислам. Затем, с армией мусульман он возвратился и занял Константинополь, убив порядка 50.000 его жителей, а богатства города отошли к султану Масуду. Летописец прибавляет, что эти события – знак приближения победы ислама. См.: El?Cheikh N. M. Byzantium through the Islamic Prism from the Twelfth to the Thirteenth Century // The Crusades from the Perspective of Byzantium and the Muslim World / ed. A. E. Laiou and R. P. Mottahedeh. Washington, DC, 2001. P. 60.

Некоторые эпизоды взаимодействия византийцев с крестоносцами

События 1182 г., как бы страшны они ни были – не единственное, что омрачало историческую память латинян о византийцах. Помимо них, все хорошо помнили, насколько вероломно, и не раз, вели себя греки по отношению к христианским воинам с Запада. Приведем здесь только два примера, впрочем, довольно ярких.
Один из них относится ко времени III Крестового похода. Одним из руководителей этого предприятия был, как известно, император Фридрих I Барбаросса. Вот как излагает эти события американский историк Кэрролл: «[в 1188 г. ] Фридрих <…> потребовал у восточного императора Исаака II Ангела позволения на проход своих войск по византийским владениям на пути в Святую Землю и права закупать в них провизию для своих отрядов. Исаак дал согласие, <…> однако в действительности он решил помешать движению крестоносцев и вошел в соглашение с Саладином с тем, „чтобы задержать и уничтожить германскую армию“. Это „византийское предательство“ несомненно, даже враждебные к Крестовым походам и симпатизирующие Византии современные западные историки вынуждены соглашаться с этим <…>». Действительно, этот предательский союз православного императора с Саладином против крестоносцев хорошо документирован и неплохо изучен историками.

Итак, православный император Византии заключает соглашение с Саладином против западных христиан, идущих на помощь христианам Святой Земли. С тем самым Саладином, о котором российский византинист А. А. Васильев писал: Услышав о подготовлявшемся крестоносном походе, Саладин призвал мусульман к неутомимой борьбе с христианами, этими «лающими псами», «безумцами», как он их характеризовал в своем письме к брату. Это был своего рода контркрестовый поход против христиан. Средневековая легенда рассказывает, будто сам Саладин перед тем объездил Европу, чтобы ознакомиться с положением христианских стран. По выражению одного историка, «никогда крестовый поход не имел еще столь ясно выраженного характера поединка между христианством и исламом». Показательно, в этой связи, что еще до событий III Крестового похода, когда в 1187 г. Саладин отбил у христиан и захватил Иерусалим, император Исаак II Ангел… направил к нему посольство с поздравлениями по этому поводу. Между прочим, именно измена некоторых православных жителей Иерусалима, которые договорились открыть ворота города Саладину, была одной из причин его печального падения. Тем, кто упрекает латинян в отъеме греческих храмов в будущей (после 1204 г.) Латинской Романии, следовало бы помнить и о том, что условия договора императора Исаака с Саладином включали обращение в греческий обряд (и передачу православным) всех существующих к тому моменту в Святой Земле латинских храмов.
Послы императора Фридриха в Константинополе были схвачены и заключены в тюрьму. Когда следующему посольству удалось, все?таки, вызволить их, и они возвратились в Филиппополь, где находилось тогда крестоносное войско, они поведали вождям Крестового похода о том, что происходило в византийской столице:
Согласно рассказу послов, византийский император не только заключил их в тюрьму и опозорил, морил голодом и оскорблял, но и «еще усугубляя их страдания <…> жеребцов, лучших, каких они имели, отдал в дар послам сарацина Саладина, а те на них взобрались и так и сяк крутились на них, издеваясь <…> Затем они передали, как патриарх Константинопольский, псевдоапостол того времени, в праздничные дни в речах к народу называл паломников Христовых псами, и что он обыкновенно проповедовал, что любого грека, обвиненного в убийстве десяти людей, если он убьет сотню паломников, от прежнего обвинения в убийствах и от всех его грехов освободит».
Узнав о греческой измене, Фридрих безмерно разгневался. Он «сообщил об этом своему сыну Генриху <…> чтобы тот просил дозволения у Папы на Крестовый поход против Восточной Империи, по причине ее предательства и сношений с врагом. Папское дозволение не было дано<…>». Эта показательная история вероломства византийцев долго не забывалась на Западе.

Она, однако, не была первой. Так, в 1111 г., послы от византийского императора со схожими намерениями посетили багдадского султана Мухаммада I. Об этом в подробностях сообщают мусульманские историки:
«В том году посол от так называемого греческого царя прибыл с дарами, ценными подношениями и письмами, в которых выражалось желание напасть и покарать франков: мы могли бы объединиться, чтобы изгнать их из местностей, где они находились, но действовать предстояло не с той беспечностью, с какой мы выступали против них прежде, а, наоборот, приложив все усилия, внезапно напасть на них, пока их позиция не стала для нас опасной, а вред, какой они наносят, не достиг высшей точки. Грек добавлял, что он с оружием в руках помешал им пройти к мусульманским территориям через его государство, но если, дабы удовлетворить свое желание завоевания, они созовут огромную армию и отправят подкрепление к мусульманским землям, он будет вынужден в силу необходимости пощадить их, разрешить им пройти и помогать им во всех начинаниях и намерениях; поэтому он настойчиво предлагал заключить союз и соглашение, чтобы бороться против франков и изгнать их из этих мест». (Ибн аль?Каланиси. История Дамаска.)

«Правоверные мусульмане Багдада воспользовались прибытием византийского посольства, чтобы упрекнуть султана за медлительность, с какой он начинал священную войну:
„Значит, ты не боишься кары Аллаха, – кричали они султану, – ты допускаешь, чтобы аль?Мелик аль?Рум (правитель греков) с большим рвением выступал за ислам, ты ждешь, пока он отправит тебе посла и воодушевит тебя начать священную войну?“». (Ибн аль?Асир. Всеобщая история.)
Трудно сказать, насколько такое отношение греков к крестоносцам могло быть вызвано локальными дурными деяниями со стороны самих западных воинов (а они, разумеется, также имели место), а насколько – характерным отношением греков к инородцам, о котором российский историк А. П. Лебедев писал: «Нужно знать, как греки всегда презирали и гнушались всем тем, что лежало за пределами их благороднейшей, как им казалось, нации<…>». Во всяком случае, зная обо всем этом, можно лучше понять некоторые события дальнейшей истории и, может быть, даже допустить, что есть доля истины в следующих словах Пьера Виймара: «Участники четвертого крестового похода (1204 г.) сделали свои выводы из подобного поведения, быть может, трудные, но единственно возможные с логической точки зрения». Никоим образом не оправдывая событий 1204 г., все это может помочь нам лучше понять мысли и побуждения людей, в них участвовавших.

Фридрих I Барбаросса (ок.1125–1190), король Германии (с 1152), император Священной Римской Империи (с 1155). Из династии Штауфенов. Герцог Швабии (1147–52). Участвовал во II Крестовом походе. После смерти своего дяди Конрада III (1152) был избран королем Германии (1152), а Папа Адриан IV три года спустя провозгласил его императором (1155). Совершил пять походов в Италию (1154–55, 1158–62, 1163–64, 1166–68 и 1174–78), в результате которых многие города северной Италии признали его власть, но его поражение от Ломбардской лиги в битве при Леньяно (1176) восстановило status quo. В 1189 г. возглавил III Крестовый поход. Утонул в р. Салеф в Малой Азии.

Исаак II Ангел (1056–1204), император Византии (1185–95 и 1203–04). Основатель династии Ангелов. Пришел к власти в результате народного бунта против деспотии Андроника I (1185). Заключил выгодный для себя мир с Сицилией (1185). Все его правление прошло в подавлении мятежей в провинциях и войнах с Болгарией, окончившихся провозглашением ее независимости от империи. Во время последней болгарской компании, взбунтовавшееся войско провозгласило императором старшего брата Исаака II – Алексея Ангела, по приказу которого императора ослепили и заключили в темницу. Вновь вернулся на трон после бегства Алексея III во время первой осады Константинополя, разделив власть со своим сыном Алексеем IV. Умер вскоре после переворота Алексея Дуки.
Салах ад?Дин Юсуф ибн Айюб (1138–1193), султан Египта с 1171. Основатель династии Айюбидов. Полководец сирийского султана Нур ад?Дина, участвовал в освобождении Египта от крестоносцев (1164–69). Везир последнего фатимидского халифа в Египте (1169–71), после смерти которого сделался фактически независимым правителем Египта (султан с 1174). В 1174–86 гг. завоевал Сирию и часть Ирака. В 1187 г. Салах ад?Дин разбил крестоносцев в битве под Хиттином и в том же году захватил Иерусалим, что привело к организации III Крестового похода. По мирному договору 1192 г. за Иерусалимским королевством сохранилась только узкая береговая линия. Умер в Дамаске.
Carroll W. H. Op. cit. P. 130–133.
См., в частности: Brand Ch. M. The Byzantines and Saladin, 1185–1192: Opponents of the Third Crusade. Speculum. 1962 (Apr.). Vol. 37, № 2. P. 167–181. «С 1185 по 1192 г. союз с Саладином был краеугольным камнем византийской внешней политики» (Ibid. P. 178), в статье приведен текст писем Исаака Саладину, где он обещает всячески вредить крестоносному войску (Ibid. P. 175–176), одно из посольств Саладина привозит с собой отравленную пищу, чтобы ею причинять смерть крестоносному войску, есть свидетельства того, что она пускалась в ход (Ibid. P. 171–172).
Васильев А. А. История Византийской империи: От начала Крестовых походов до падения Константинополя. СПб, 2000. С. 93. Васильев там же (с. 94) подтверждает, что, несмотря на договор, заключенный представителем императора Исаака с Фридрихом, он действительно вступил в вероломный союз с Саладином.
См.: The History of the Crusades. Vol. I: The First Hundred Years / ed. by M. W. Baldwin. Madison, WI, 1969. P. 620; Виймар П. Крестовые Походы: Миф и реальность священной войны. СПб, 2006. С. 360; Ришар Ж. Латино?Иерусалимское королевство. СПб, 2002. С. 175.
Об этих двух фактах см.: Brand Ch. M. Op. cit. P. 170.
См., напр.: Васильев А. А. Указ. соч. С. 94

Это изложение содержится в письме Фридриха I Барбароссы своему сыну Генриху: Historia de expeditione Friderici imperatoris // MGH SS rer. Germ. N. S. T. 5. P. 48–49 (пер. цит. – Ф.Л. Моисеев). Общее содержание сообщения подтверждается и другими источниками – см.: Brand Ch. M. Op. cit. P. 167–181. В сообщении послов речь, по?видимому, идет о Патриархе Константинопольском Досифее – о нем см., напр.: Никита Хониат. История со времени царствования Иоанна Комнина. СПб, 1862. Т. 2. С. 65–70. Досифей был личностью, конечно, сомнительной, и возведен на константинопольскую кафедру был фактически с нарушением канонов – хотя видимым образом все канонические формальности были соблюдены согласно процедуре, созданной Антиохийским Патриархом Феодором Вальсамоном, великим греческим канонистом. Хониат пишет, что Досифей вел свой род от некоего венецианца. Так или иначе, в это время патриарх Досифей стоял во главе греческой Церкви (впрочем, это не единственный в православной истории патриарх поместной Церкви «инородного» происхождения). Это, однако, мог быть и Патриарх Константинопольский Никита II Мунтан (именно так героя сообщений послов идентифицировали авторы «The History of the Crusades» (The History of the Crusades. Vol. II: The Later Crusades, 1189–1311 / ed. by R. L. Wolff and H. W. Hazard. Madison, WI, 1969. P. 103) или Леонтий Феотокрит . Об этой своеобразной «индульгенции» за убийство крестоносцев известно нам только из этого источника – сообщение послов, однако, может быть признано точным во всех других деталях – заключение договора с Саладином, его послы в Константинополе; нет оснований поэтому сомневаться в точности и этой любопытной детали

Мы не рассматриваем (как это случалось с некоторыми историками) события IV Крестового похода в качестве прямого следствия или результата описанных выше событий. Однако, они, несомненно, составляли часть фона отношений между Византией и Западом, о которой часто предпочитают умалчивать.

Оригинал взят у filin_dimitry в Разграбление латинянами Константинополя 13 апреля 1204 года...

Как известно, главной преградой на пути распространения папского всевластия был Царьград, имевший многовековую традицию столицы Восточного Православия. Против него и направляет свой натиск властолюбивый Рим в IX - XI веках, пытаясь подчинить своему влиянию Греческую Церковь путем утверждения новоявленного догмата о главенстве в Церкви папы. В своих притязаниях Римская курия натолкнулась на достойных противников в лице выдающихся первоиерархов Греческого Православного Востока - патриархов Фотия и Михаила Керуллария. Борьба закончилась поражением папства и отделением католического Запада от Вселенской Церкви.

(Разграбление латинянами Константинополя в 1204 году)

Неудача попыток римских епископов IX - XI веков распространить свое господство на Греческую Церковь путем богословских доводов и дипломатических уловок не остановила и не охладила агрессивных замыслов Римской курии против Православного Востока. С конца XI века Рим стремится подчинить своей власти восточный мир силою оружия, используя развернувшееся в то время на Западе завоевательное движение, известное под именем Крестовых походов. Наиболее ярким проявлением захватнических устремлений западноевропейских феодалов и Католической Церкви в этом движении был 4-й Крестовый поход, который закончился в 1204 году разгромом Константинополя и образованием Латинской империи. Завоевание Царьграда латинянами в 1204 году сыграло роковую роль в истории не только Греческого Востока, но и всего христианского мира. Варварское поведение рыцарей, распаленных видом богатств византийской столицы, расхищение католическим духовенством православных святынь, поругание веры греков и насильственное насаждение среди них латинства, - все это вызвало глубокий отклик во всех концах православного мира, включая и Русь. Неприязнь к латинству, до сих пор скорее литературная, стала стихийной. В отношениях между католическим Западом и Православным Востоком наступил новый фазис, характеризующийся дальнейшим углублением религиозного антагонизма.

Вполне понятно, что надлежащее освещение этого события, столь трагически отразившегося на взаимоотношениях церквей Западной и Восточной, представляет немалый интерес. Особенно важным является вопрос об истинных виновниках рассматриваемого предприятия. В существующей обширной литературе о 4-м Крестовом походе весьма разноречиво объясняются причины так называемого отклонения крестоносцев к Константинополю. Почти все западные историки - старые и новые - пытаются представить «перемену направления» этого похода результатом сцепления случайных обстоятельств, и таким образом оправдать захват Константинополя крестоносцами. Несостоятельность такого рода односторонних построений доказана еще старыми русскими учеными (В. Г. Василевский, Ф. И. Успенский, П. П. Митрофанов). К настоящему времени основные факты истории 4-го Крестового похода выяснены советскими византологами с достаточной полнотой и намечен правильный путь разрешения важнейших проблем, связанных с этим событием.

Среди причин, вызвавших 4-й Крестовый поход, центральное место занимал антагонизм папства и Византии. В основе предприятия лежала агрессивная политика папы Иннокентия III, поставившего своей целью установить политическое и церковное главенство Римской курии над феодальным миром не только Запада, но и Востока. Обстоятельства благоприятствовали осуществлению властолюбивых замыслов римского владыки.

К концу XII века Византия переживала состояние упадка и разложения. Ослабление империи было подготовлено долголетним правлением Мануила Комнина (1143 - 1180), который своей ошибочной внешней политикой довел страну до крайнего экономического истощения. Со вступлением на престол новой династии Ангелов разрушение византийского государства пошло быстрым ходом. Чрезмерная роскошь двора и безграничная расточительность, произвольные поборы и хищения, слабость воли и отсутствие какого-либо определенного плана в управлении государством, - все это создавало атмосферу недовольства и вело империю по пути распада. Центральная власть утратила почти всякий авторитет; провинции оказались в руках земельной аристократии и алчного чиновничества и подверглись самому жестокому налоговому гнету. Восстания масс вспыхивали повсеместно.

Отмеченное печальное положение Византийской империи не могло укрыться от западных ее соседей, среди которых уже давно созревала мысль захватить и разделить между собой остатки византийских владений и богатств Алчное желание ограбить несметные сокровища Константинополя, накопленные веками, подогревалось фанатичной ненавистью латинян к «схизматикам» - грекам. К этому присоединилось крайнее раздражение, вызванное на Западе неудачами 3-го Крестового похода (1189 - 1190), причину которых объясняли коварным предательством греков.

Во главе агрессивных замыслов, направленных против Византии, стала Венеция, которая была обеспокоена растущей враждебностью византийцев и соперничеством других итальянских городов - Генуи и Пизы. Венецианские политики и, в частности, дож Венеции Дандоло пришли к выводу, что лучшим способом поднять политическое и экономическое могущество Венеции явится завоевание распадающейся Византийской империи. Однако подлинным вдохновителем и организатором крестоносного движения против Византии был папа Иннокентий III.

Укрепление влияния Римской курии в Византии было желательно для папства в трех отношениях: 1) оно содействовало бы обогащению Рима путем присвоения богатств и доходов Греческой Церкви; 2) явилось бы важным шагом к дальнейшему расширению влияния папства на Востоке и 3) усилило бы папство в его борьбе против притязаний Штауфенов на преобладание в феодальном мире. Все эти интересы папства и определили позицию Иннокентия III по отношению к Византии во время Четвертого крестового похода.

(Инноке́нтий III (лат. Innocentius PP. III, в миру - Лотарио Конти, граф Сеньи, граф Лаваньи, итал. Lotario dei Conti di Segni; ок. 1161 - 16 июля 1216) - папа римский с 8 января 1198 по 16 июля 1216 года)

Первоначальной целью похода был Египет, под властью которого находилась в то время Палестина. Иннокентий III проявил кипучую деятельность в деле организации этого похода. Папские послания были отправлены ко всем христианским государям; папские легаты обходили Европу, обещая участникам похода отпущение грехов и целый ряд мирских житейских выгод; кресноречивые проповедники воодушевляли народные массы. Настойчивые призывы римского первосвященика нашли отклик почти во всех странах католического Запада и, прежде всего, среди воинственного рыцарства Франции и Фландрии.

Но уже во время этих подготовительных мероприятий Иннокентий III тайно вынашивал планы использовать силы Запада против Византии. В 1198 и 1199 гг. он в специальных посланиях потребовал от греческого императора Алексея III согласия на церковную унию на условиях подчинения Православной Церкви Риму и на участие Византии в Крестовом походе. В случае неповиновения он угрожал императору «сильной бурей», имея в виду, очевидно, направить против Алексея III феодальные силы Западной Европы в «защиту» низложенного императора Исаака II Ангела .

В дальнейшем, как увидим, эти неясные еще угрозы Иннокентий III стремится привести в исполнение.

Крестоносцы должны были собраться в Венеции, чтобы договориться с Венецианской республикой о перевозке их на Восток. Однако дож Венеции Энрико Дандоло, непримиримый враг византийцев и вместе с тем тонкий политик и ловкий коммерсант, решил сделать из этого предприятия торговую операцию и направить собравшиеся крестоносные силы против Византии. Он предложил вождям похода заключить договор, по которому крестоносцы обязывались выплатить Венеции за фрахт судов для перевозки 85 тысяч марок (1105 тысяч золотых рублей), заранее зная, что такой суммы они не в состоянии будут уплатить. Этот договор представлен был на утверждение папе.

Иннокентий III знал о напряженности отношений между Венецией и Византией: это ни для кого не составляло тайны. Кроме того, папа понимал всю невыгоду для Венеции содействовать походу против Египта, с которым республика поддерживала оживленные торговые сношения. Наконец, не могла укрыться от такого проницательного политика, как Иннокентий III, вся тяжесть и даже невыполнимость для крестоносцев договорных условий.

Все это вместе взятое не могло не вызвать у папы подозрения, что даже Энрико Дандоло задумал использовать крестоносное ополчение против христиан. И тем не менее, Иннокентий III в мае 1201 года утвердил - и даже «весьма охотно» - договор крестоносцев с Венецией.

Санкционировав предприятие Венеции, возможные последствия которого он безусловно предугадывал, папа выступил как активный и сознательный соучастник и покровитель этого предприятия. Иннокентий III в сущности «благословил» венецианцев на осуществление захватнических замыслов против Византии. Планы Дандоло в известной мере совпадали с интересами Римской курии. Недавние угрозы Иннокентия III по адресу византийского императора получали некоторую реальную основу. Вскоре для осуществления папских замыслов представились новые возможности .

Как и следовало ожидать, собравшиеся в Венеции крестоносные ополчения оказались не в состоянии уплатить венецианскому правительству условленной по договору суммы в установленные сроки. Тогда Дандоло предложил крестоносцам в счет невыплаченных денег завоевать для Венеции город Зару (Задар), расположенный на Далматинском побережье Адриатического моря, ввиду того, что незадолго перед тем он отпал от Венеции и перешел под власть венгерского короля. Крестоносцы согласились. Зара была взята и подверглась разгрому. С жителями христианского города крестоносцы обращались как с неверными: брали в плен, продавали в рабство, убивали; церкви были разрушены и подверглись расхищению. Поступок с Зарой был в высшей степени компрометирующим Крестовый поход эпизодом. Вот в каких выражениях он высказался по поводу совершившегося факта в письме к крестоносцам: «Увещеваем вас и просим не разорять больше Зары. В противном случае вы подлежите отлучению от церкви и не воспользуетесь правом индульгенции». Но этот выговор папа смягчает следующим, скоро за ним присланным, разъяснением: «Слышал я, что вы поражены угрозой отлучения от церкви, но я дал приказ находящимся в лагере епископам освободить вас от анафемы, если искренне покаетесь ». Нечего и говорить, что папа мог бы наложить интердикт на все предприятие, если бы он уже не связал себя ранее согласием смотреть сквозь пальцы на подготовленную авантюру .

Ввиду глубокой осени крестоносцы вынуждены были остаться в Заре на зиму и в результате снова задолжали венецианцам.

До сих пор хитрый Дандоло и папа Иннокентий III держали свои планы похода на Византию в большом секрете. Поводом к открытым мероприятиям в данном направлении послужило появление на Западе византийского царевича Алексея Ангела, сына низвергнутого и ослепленного императора Исаака. Царевич Алексей, спасшись из темницы, с помощью пизанцев бежал в Рим, чтобы заручиться поддержкой со стороны папы. Источники не дают прямых указаний относительно того, как принял папа бежавшего царевича. Но весь дальнейший ход событий и отдельные свидетельства хроник дают основание заключить, что уже тогда между Иннокентием III и царевичем Алексеем был заключен договор, по которому папа обещал восстановить на византийском престоле юного Алексея и его отца Исаака на условиях подчинения Греческой Церкви Риму. Особенно показательными в данном отношении являются данные Новгородской летописи. Русский летописец, очевидец захвата Константинополя, имевший возможность беседовать с участниками похода, приводит наставления, с которыми Иннокентий III обратился к крестоносцам. Он рекомендовал им посадить на византийский престол Алексея и лишь после этого идти дальше на Восток: «Такоже посадяче его на пръстолъ, поидете же къ Иерусалиму въ помочь » . Близкие к версии Новгородской летописи известия по данному вопросу имеются в некоторых западноевропейских хрониках, а также у византийских писателей - Никиты Хониата и Георгия Акрополита. Последний, например, пишет, что папа «преклонившись его (царевича Алексея) просьбами, а еще более обещаниями (они были, - подчеркивает автор, - очень велики), поручил отрока вождям войска с тем, чтобы они, свернув с предстоящего пути, возвели его на отцовский трон и взяли с него издержки, какие будут сделаны в дороге и у Константинополя » .

После свидания с папой царевич Алексей направился на север, в Германию, к своему зятю, германскому королю Филиппу Швабскому, женатому, как известно, на Ирине, сестре Алексея и дочери Исаака. Филипп Швабский еще раньше совместно с Бонифацием Монферратским, вождем крестоносцев, обсудил возможности направить Крестовый поход в сторону Константинополя. Теперь он решил обратиться к Венеции и крестоносцам с прямым предложением помочь Исааку и его сыну Алексею в восстановлении их на византийском престоле и направить Алексея вместе с своими послами в лагерь крестоносцев для заключения соответствующего договора.

Послы явились в Зару в январе 1203 года. Все то, что до сих пор составляло секрет для рыцарей и простых воинов, но что обдумано было Филиппом Швабским, Иннокентием III, Бонифацием Монферратским и Энрико Дандоло, - все это всплыло теперь наружу. Филипп делал следующее предложение крестоносцам:

«Синьоры! Я посылаю к вам брата моей жены и вручаю его в руки Божии и ваши. Вы идете защищать права и восстанавливать справедливость, вам предстоит возвратить константинопольский трон тому, у кого он отнят с нарушением правды. В награду за это дело царевич заключит с вами такую конвенцию, какой никогда и ни с кем империя не заключала, и, кроме того, окажет самое могущественное содействие к завоеванию Святой Земли. Если Бог поможет нам посадить его на престол, он подчинит Католической Церкви Греческую империю. Он вознаградит вас за убытки и поправит ваши оскудевшие средства, выдав вам единовременно 200 тысяч марок серебра, и обеспечит продовольствие для всей армии. Наконец, вместе с вами он пойдет на Восток или предоставит в ваше распоряжение корпус в 10 тысяч человек, который будет содержать за счет империи в течение одного года. Сверх того даст обязательство всю жизнь содержать на Востоке отряд в 500 воинов » .

Благодаря стараниям Дандоло и предводителя крестоносцев итальянского князя Бонифация, маркиза Монферратского, договор на означенных условиях был заключен, и поход на Константинополь решен окончательно.

Совершенно справедливо, что такой конвенции не заключала еще империя: условия договора были лестны для папы, ибо подчиняли Греческую Церковь Католической, и весьма выгодны для вождей, ибо обеспечивали им хорошую сумму. Что касается Венеции, то она, по тайному соглашению с вождями похода и германским королем, выговорила себе львиную долю из той добычи, которая будет захвачена крестоносцами.

В первой половине апреля 1203 года крестоносцы сели на суда и направились к острову Корфу, где состоялось формальное представление греческого царевича Алексея, участника похода. В конце июня того же года крестоносный флот появился у Константинополя. По свидетельству участника похода, французского писателя Виллгодужа, когда крестоносцы увидели с своих кораблей всю громаду царственного города, они поражены были его величием и богатством. Высадившись на азиатском берегу, крестоносные рыцари в первую очередь разграбили прекрасное предместье столицы Халкидон.

Византийский император Алексей III укрылся в столице, надеясь на ее крепкие стены и недоступность с моря. Попытки его завязать мирные переговоры были высокомерно отвергнуты крестоносцами. Между тем среди последних вызвало большое недоумение то обстоятельство, что византийцы не изъявили никакой преданности царевичу, которого крестоносцы пришли посадить на престол. Несколько раз латиняне подводили его к городской стене, представляя народу, но греки каждый раз встречали его враждебными насмешками и выражали готовность защищаться против иноземных пришельцев.

Возможно, что если бы осада велась только с суши, византийцы с помощью наемных войск ее выдержали бы. Город был достаточно защищен высокими стенами. Наиболее слабое место было со стороны Золотого Рога, который врезался в середину города и вход в который преграждался огромной железной цепью.

(Алексей III Ангел (греч. Αλέξιος Γ" Άγγελος; около 1153 - 1211) - византийский император, правивший в 1195-1203 годах)

В середине июля крестоносцы овладели предместьем Галатой, на левом берегу Золотого Рога, перерезали защищавшую вход в него железную цепь и проникли с своим флотом в гавань. Этим, в сущности, обеспечивалось командование городом, так как крестоносцы могли теперь сделать высадку, где угодно. И, действительно, один из отрядов внезапно появился внутри столицы и поджег ее в разных местах. Произошло всеобщее смятение. В довершение всего безвольный и трусливый Алексей III бежал из города, захватив с собой государственную казну и драгоценности.

На престоле восстановлен был освобожденный из темницы Исаак II, его соправителем был объявлен сын его царевич Алексей. Крестоносцы достигли своей цели. Император Исаак подтвердил договор, заключенный Алексеем с вождями похода, хотя и признал его тяжким и трудно исполнимым. Во избежание столкновений между греками и латинянами, последним отведено было для проживания предместье Галата.

Руководители похода и новый император Алексей IV поспешили известить о случившемся папу Иннокентия III. В своих ответных письмах папа выражал полную радость и только настаивал, чтобы все обещания, данные царевичем Алексеем, были выполнены в точности. Однако выполнить договор византийское правительство оказалось не в состоянии. Византийская казна была пуста. Конфисковав частное имущество императорской фамилии и собрав драгоценную утварь из многочисленных константинопольских церквей, Исаак и Алексей едва смогли выплатить половину обусловленной договором контрибуции - 100 тысяч марок.

Реквизиция церковных ценностей дала новую пищу для антилатинской пропаганды, усилившей ту ненависть против пришельцев, которая с самого начала осады наблюдалась среди населения Царьграда. Дело часто доходило до кровавых стычек между греками и франками. Во время одного из таких столкновений пьяные фламандцы и итальянцы снова зажгли город, результатом чего был страшный пожар, длившийся двое суток и захвативший в ширину пространство до двух километров в центральных кварталах города. Пламя истребило всю середину столицы от Золотого Рога до Мраморного моря. Сгорели торговые ряды,
оптовые склады местных и привозных товаров, многочисленные промышленные заведения, прекрасные памятники античного искусства, здания присутственных мест, библиотеки, академия и огромное количество частных домов. Потери строениями, имуществом и художественными ценностями были колоссальны.

Ненависть населения города направилась против императора Исаака и его сына, приносивших интересы государства в жертву крестоносцам. В феврале 1204 года в Константинополе вспыхнуло восстание. Духовенство и народ, собравшись в храме св. Софии, объявили Исаака II и его сына Алексея низложенными и избрали на императорский престол Алексея Дуку, прозвищем Мурзуфл. Низложенный Алексей IV по приказанию Мурзуфла был задушен в темнице, а его отец Исаак умер от испуга при вести о смерти сына.

Алексей Мурзуфл считал себя свободным от всяких обязательств в отношении латинян и решил вести с ними борьбу до последней крайности. На предложение подчинить Греческую Церковь Римскому престолу он отвечал, что лучше согласен погибнуть со своими подданными, чем оказаться под влиянием папы. Столкновение между греками и крестоносцами становилось неизбежным. В марте 1204 года был выработан и заключен договор между Венецией и рыцарями о завоевании и разделе Византийской империи. Если предыдущие действия крестоносцев могут еще иметь для себя какое-то оправдание, то с марта 1204 года всякий вид легальности был уже оставлен. Договор начинался такими знаменательными словами: «Прежде всего мы, призвав имя Христа, должны вооруженной рукой завоевать город ». Главные пункты договора были следующие: 1) установить во взятом городе новое правительство из латинян; 2) город предать расхищению и всю добычу разделить полюбовно: три доли из добычи должны идти на погашение долга Венеции и удовлетворение обязательств царевича Алексея, четвертая доля - на удовлетворение частных претензий Бонифация и французских князей; 3) по завоевании города, 12 избирателей, по 6 от Венеции и Франции, приступят к выбору императора; 4) избранный в императоры получает четвертую часть всей империи, остальные три части делятся поровну между Венецией и рыцарями; 5) та сторона, из которой не будет избран император, получает в свою власть церковь св. Софии и право на избрание патриарха из духовенства своей земли; 6) договаривающиеся обязываются год прожить в Константинополе, чтобы утвердить новый порядок вещей; 7) из венецианцев и французов избрана будет комиссия из 12 лиц, на обязанности которой будет лежать распределение ленов и почетных должностей между всеми участниками похода; 8) все вожди, имеющие получить лены, дадут императору вассальную присягу, от которой освобождается один дож Венеции .

(Гюстав Доре: Алексей V Мурзуфл ведёт переговоры с Энрико Дандоло. Алексей V Дука Мурзуфл (греч. Αλέξιος Ε" Δούκας Μούρτζουφλος; умер в декабре 1205) - византийский император с 5 февраля по 12 апреля 1204 года. Энри́ко Да́ндоло (итал. Enrico Dandolo, 1107 или 1108 - май 1205) - 41-й венецианский дож)

Между тем с той и с другой стороны шли деятельные приготовления к окончательной развязке.

9 апреля крестоносцы начали штурм столицы Византии, причем главный удар был направлен со стороны Золотого Рога при содействии флота. Проникнув через один вход в город, латиняне третий раз подожгли его, чтобы облегчить себе путь продвижения. Этот, третий за время осады, пожар завершил разорение Константинополя. По словам историка-очевидца, от третьего пожара в Царьграде погибло больше домов, чем насчитывалось в трех крупных городах Франции.

Видя невозможность дальнейшего сопротивления, Алексей Мурзуфл тайно ночью бежал. Наступила полная анархия, воспользовавшись которой крестоносцы 13 апреля окончательно овладели городом.

Началось знаменитое в летописях средневековья опустошение Царь-града, надолго оставшееся памятным всему Востоку. Бонифаций обещал войску трехдневный грабеж и не отменил своего слова. Никогда еще столица Восточного Православия не подвергалась такому невероятному разгрому. «Сами латиняне так и озаглавливали свои описания событий 1204 года: «Гибель» или «Опустошение города». Для них взятие Константинополя было небывалой удачей, славным подвигом, торжеством, посланным Богом Своим верным сынам » .

В первую очередь подверглись расхищению могилы императоров, из которых извлечены были все находившиеся в них драгоценные украшения и сокровища. Не одна корысть привлекала латинян к царским усыпальницам, но и надругательство с политической целью. В храме Иоанна Богослова был погребен Василий Болгаробойца, перед которым трепетала и Италия. Теперь латиняне вытащили высохшее старческое тело и, всунув в руки волынку, прислонили к стене разграбленной церкви. В таком положении оно оставалось до изгнания латинян из Константинополя.

Не пощажены были завоевателями и замечательные памятники античного искусства, собранные Константином и его преемниками. Образованный греческий историк Никита Хониат составил большой список бронзовых статуй замечательной художественной работы, которые были разбиты рыцарями и расплавлены на монету. Только четыре бронзовых коня, приписываемые древнему греческому скульптору Янзиппу, стоявшие на ипподроме, были увезены дожем Дандоло в Венецию, где они и до сих пор украшают портал собора св. Марка.

Но франки «разбогатели», по выражению латинских же писателей, преимущественно расхищением несметных сокровищ в церковных ризницах и алтарях, накопленных веками; их не касалась еще ни рука чужеземца, ни алчность расточительных греческих царей. Теперь латиняне взяли все, что нашли.

Что касается частных жилищ, то каждый крестоносец захватывал себе по выбору дом и объявлял его своей добычей со всем находящимся в нем имуществом; с обитателями же он поступал так, как заблагорассудится. Убийства безоружного населения, надругательство над женщинами, продажа в рабство детей, пьянство и грабежи - такова картина деятельности рыцарей в первые три дня после захвата Константинополя.

По словам очевидца, историка Вилльгардуэна, крестоносцы получили такую добычу, какой никто еще не получал от сотворения мира. Эта добыча была так велика, что ее не могли сосчитать. «Она заключала в себе золото, серебро, драгоценные камни, золотые и серебряные сосуды, шелковые ткани, меха и все, что есть прекрасного в этом мире ». Новгородская летопись останавливается особенно на описании ограбления церквей и монастырей. Упоминание о разгроме Царьграда в 1204 году имеется в русских хронографах .

На четвертый день завоевания вожди похода приказали через глашатаев, чтобы воины немедленно отнесли свою добычу в три церкви для раздела ее, согласно прежнему договору. Как отмечает историк, не все вели себя честно, и при самом разделе договор не был соблюден в точности. Три восьмых досталось венецианцам сверх 50 тысяч марок серебра за провоз крестоносцев, две восьмых выделено императору, а остальные три восьмых пошли на всех крестоносцев, причем конные получали вдвое против пеших, а рыцари вдвое против всадников простого звания. Духовенству предполагалось дать лишь святыни, но они запротестовали, ссылаясь на свои подвиги при взятии, и им также выделена была часть денег, причем их приравняли к конным воинам простого звания.

Говоря о роли латинского духовенства при захвате Константинополя, мы должны отметить, что оно не уступало в алчности рыцарству, причем обратилось, главным образом, к расхищению священных предметов: чудотворных икон, святых мощей и других святынь Православной Церкви. В Константинополе были собраны святыни со всего Востока: из Палестины, Сирии и Александрии. Большая часть этих реликвий во время разгрома византийской столицы стала добычей латинского духовенства и была вывезена на Запад.

Более всех увезли венецианцы, которые оставались хозяевами в латинской патриархии Константинополя. Но немало константинопольских святынь переправлено было в церкви Рима, Амальфи, Генуи, Лиона, Парижа, городов Бельгии и прирейнских стран. Кажется, редкая западноевропейская церковь не получила чего-либо из «священных останков» Константинополя.

Сохранилось составленное греками перечисление преступлений, совершенных латинянами в Константинополе при его взятии. Согласно этому известию, латиняне сожгли тысячи церквей. В самый алтарь св. Софии они ввели мулов для нагрузки церковных богатств, загрязнив святое место; разбили престол, бесценный по художеству и материалу, Божественный по святости, и расхитили его куски, их вожди въезжали в храм на конях; священные сосуды и разную церковную утварь превращали в предметы житейского обихода. Иконы они жгли, топтали, рубили топорами, клали вместо досок в конюшнях. Латиняне разграбили могилы царей и цариц и «обнаружили тайны природы ». В самых храмах они зарезали многих греков, священнослужителей и мирян, искавших спасения, и их епископ с крестом ехал во главе латинской рати. Они обесчестили многих женщин и даже монахинь, а мужчин продавали в рабство сарацинам. И таковые преступления совершены были против ни в чем не повинных христиан христианами же, напавшими на чужую землю .

Насилия и злодеяния крестоносцев достигли такой степени, что сами вожди не могли их остановить. Население устремилось вон из столицы. Окрестности Константинополя наполнились беженцами, которые сами не знали, где найти спасение. Среди этих беженцев видели и благочестивого патриарха Иоанна Каматира, чрезвычайно бедно одетого и ехавшего на осле. После нескольких дней беспокойного пути он едва нашел себе убежище в одном из селений Фракии, где и провел остаток своей жизни.

Расхитив все, что могли захватить, и разделив между собою добычу, крестоносцы приступили к избранию латинского императора и латинского патриарха, согласно договору, заключенному в марте 1204 года.

Императором был избран Болдуин, граф Фландрский. Ему предназначалась 1/4 империи вместе с Константинополем, из которого бежало или погибло 4/5 населения. Остальные 3/4 были поделены между Венецией и вождями крестоносцев, причем Венеция захватила все лучшие приморские города, все наиболее плодородные и важные в торговом отношении местности, в частности о. Крит. Бонифаций Монферратский получил Фессалонику, Македонию и Фессалию на правах королевства. Остаток империи был разделен на мелкие феодальные владения между другими участниками похода.

Таким образом, крестоносцы овладели, как своей добычей, государством, население которого по своему общему культурному уровню стояло выше западноевропейцев. Огромное большинство покоренного населения заняло непримиримо враждебную позицию по отношению к латинским завоевателям и питало глубокое презрение к их прислужникам из греков, «к этим рабским душам, которые ради корыстолюбия стали врагами своей родины, к этим изменникам, которые для обеспечения своей собственности поддались завоевателям вместо того, чтобы оставаться в вечной войне с латинянами ».

Одним из непосредственных результатов латинского завоевания явилось объединение населения бывшей Восточной империи в общей ненависти к латинянам. Эту ненависть питала и усиливала церковная политика крестоносцев, заключавшаяся в насильственном насаждении среди греков католической религии.

Вместе с избранием латинского императора во главе Греческой Церкви был поставлен латинский патриарх Фома Морозина, бывший иподиакон Римской Церкви, выдвинутый на патриаршую кафедру Венецией.

Папа первоначально для приличия выразил свое негодование по поводу злодеяний крестоносцев, но потом простил им все гнусности и одобрил все назначения. В своих посланиях на имя нового патриарха Иннокентий III определил его права и власть, поставил его выше Александрийского, Антиохийского и Иерусалимского патриархов, предоставил ему право носить перед собою крест везде, кроме Рима, помазывать миром константинопольских императоров, возводить по заслугам достойных лиц на разные церковные должности, распоряжаться недвижимою собственностью патриаршего дома, но в то же время обязал его клятвою на верность Римскому престолу. Для общего наблюдения за состоянием церковных дел на Востоке, из Рима назначен был особый легат, в качестве наместника папы.

Почти во всех греческих областях, занятых крестоносцами, утвердилась латинская иерархия. Чтобы укрепить свое господство, папа учредил целый ряд новых митрополий и епископий с латинскими иерархами во главе. В стремлении окатоличить греческий Восток латинские прелаты не останавливались перед прямым гонением на греческих христиан. Прибывший в 1213 году в Константинополь папский легат Пелагий запретил греческое богослужение, закрыл православные церкви и бросил в темницу православных священников, угрожая упорным даже смертною казнью.

Вполне понятно, что Латинская империя, построенная на политическом гнете и религиозном насилии, не могла быть долговечной. Через 57 лет (1261 г.) она была ликвидирована и западные пришельцы изгнаны из византийских владений. Но господство латинян на Востоке в XIII веке, начавшееся захватом и разорением Константинополя в 1204 году и имевшее целью латинизировать Греческую Церковь, оставило глубокий след в душе греческого народа. Оно было наиболее ярким проявлением агрессивных замыслов папства против Восточной Церкви, которые всегда служили основным препятствием на пути к братолюбивому сближению Востока с Западом.
(А. Иванов, доцент Моск. дух. Академии. Издательство Московской Патриархии, 2012)
____________________________________
Примечания:
М. А. Заборов, Папство и захват Константинополя крестоносцами в начале ХШ века, «Византийский Временник», 1952, V, стр. 156 - 157.

М. А. Заборов, Цит. соч., стр. 158 - 159.

Акад. Ф. И. Успенский, История Византийской империи, т. III, изд. АН СССР, М. - Л., 1948, стр. 370 - 371.

Новгородская первая летопись, М. - Л., 1950, стр. 46.

М. А. Заборов, Цит. соч., стр. 164.

Акад. Ф. И. Успенский, Цит. соч., стр. 371.

Акад. Ф. И. Успенский, Цит. соч., стр. 376 - 377.

Акад. Ф. И. Успенский, Цит. соч.. стр. 404.

Хронограф редакции 1512 г. СПБ, 1911, стр. 391 - 392 (Полное собрание русских летописей, т. XXII).

Акад. Ф. И. Успенский, Цит. соч., стр. 413.

На протяжении многих столетий учёные пытались и пытаются разобраться в том, как же так получилось, что, вопреки первоначальному плану IV Крестового похода (1199-1204): сначала сокрушить главную цитадель мусульманского мира - Египет, откуда мусульманство черпало свои силы для борьбы с христианством, а затем освободить Иерусалим и Гроб Господень, крестоносцы захватили христианское государство - Византийскую империю, разграбили дочиста её столицу и на этом остановились, словно проблемы освобождения Святой земли и не было.

Как говорится, "благими намерениями вымощена дорога в ад". Откуда же берёт начало эта дорога, по которой прошли рыцари креста?

Точкой отсчёта следует считать 1054 год. Именно тогда, 950 лет назад, произошло разделение церквей на западную и восточную. Люди Запада считали византийцев еретиками и обвиняли их в расколе и отступничестве. Это непонимание с годами перерастало в ненависть. Например, в середине XII в., во время II Крестового похода, западный фанатик епископ Лангрский уже мечтал о взятии Константинополя и побуждал французского короля Людовика VII заявить, что "византийцы не являются христианами на деле, а лишь по имени", что они показали себя виновными в ереси, а изрядная часть крестоносцев полагала, что "греки вовсе не были христианами и что убивать их - меньше, чем ничто".

Инициатором IV Крестового похода, его душой, стал римский папа Иннокентий III (1198 -1216). Это был человек выдающегося ума и энергии, расчётливый и трезвый в оценках политик, ставивший во главу угла политические интересы папского Рима. Главной целью Иннокентия III являлось подчинение римскому первосвященнику всех христианских государств Запада и Востока. "Ваши слова - слова Бога, но ваши дела - дела дьявола", - писал папе политический деятель начала XIII века.

Подготавливая крестовый поход, Иннокентий III обратился также к византийскому императору Алексею III. В своём послании папа призывал не только выслать византийское войско для освобождения Иерусалима, но и поднял вопрос о церковной унии, за которой скрывалось намерение римских первосвященников ликвидировать самостоятельность греческой церкви, присвоить её богатства и доходы, привести к послушанию константинопольского патриарха, а вслед за ним - и самого императора. Таким образом, крестовый поход и церковная уния сразу же оказались тесно связанными друг с другом в политике Иннокентия III. Однако Константинополь отклонил домогательства римского папы. Это вызвало раздражение Рима, и с его стороны в адрес Византии прозвучали глухие угрозы.

Таким образом, антагонизм папства и Византии, основой которого служила политика римских понтификов, направленная на подчинение греческой церкви римской, явился первой (по времени возникновения) причиной перемены направления IV Крестового похода.

Вторая причина - захватнические устремления династии Гогенштауфенов, заявлявших о своём праве на константинопольский престол. В 1195 году в Константинополе в результате переворота был лишён власти (ослеплён и заточён в темницу вместе с сыном) император Исаак II Ангел, и на престоле утвердился его брат Алексей III (1195 - 1203). Германский король Филипп Швабский был женат на дочери Исаака II, Ирине. И теперь помышлял восстановить на престоле своего тестя, а в тайне же - младший отпрыск Фридриха Барбароссы и наследник Генриха VI стремился захватить власть в Византии.

Третья причина - алчность и авантюризм феодальных баронов: служение не Богу, а поиск богатства и власти. Рыцарь Робер де Клари, впоследствии ставший историком похода, откровенно напишет, что крестоносцы пришли в Византию, "чтобы завладеть землёй".

Четвёртая причина - ухудшение отношений между Венецией и Византией, стремление венецианских государственных деятелей устранить торговую конкуренцию в портах Средиземного и Черного морей и нежелание войны с Египтом. На франкском Востоке говорили, что для Венеции торговые прибыли несравненно важнее триумфа креста. Поэтому столкновения и раздоры с Византией учащались, и обращение крестоносцев к Венеции за помощью явилось для неё настоящим кладом. Именно здесь, в Венеции, и началось активное претворение плана - сделать из Константинополя "наковальню" для крестоносного "молота".

В 1201 г. из заточения в Константинополе бежал в Германию царевич Алексей, сын свергнутого царя Исаака Ангела. Это обстоятельство серьёзно повлияло на весь будущий ход событий. Ради получения трона царевич Алексей готов был предать и продать всё: Родину, народ, веру. В обмен на помощь царевич обещал папе подчинить греческую церковь римской и обеспечить участие Византии в крестовом походе и выплатить крестоносцам 200 тысяч марок серебром, - гигантскую по тем временам сумму. (Потом ему было представлено разных денежных обязательств, выданных им, на сумму в 450 тыс. марок!) Теперь Иннокентий III получил полную возможность прикрыть свои истинные намерения в отношении Византии благовиднейшим предлогом - защитой "справедливого дела", восстановлением в Константинополе законного правительства.

Но прежде чем рыцари отправились в главный путь, Венеция предложила им мечом отработать лежащий на них долг за подготовку похода. Крестоносцы должны были завоевать для Венеции крупный торговый центр на восточном побережье Адриатического моря, город Зара (Задар), принадлежащий в то время Венгрии. Бонифаций Монферратский, предводитель крестоносцев, согласился на эту сделку против единоверцев-христиан. 24 ноября 1202 Зара была взята и разграблена.

Завоевание и разгром христианского города в Далмации - таков был первый "успех", достигнутый в IV Крестовом походе.

Лицемерные запреты Иннокентия III крестоносцам - не чинить обид грекам - на деле не стоили ни гроша. Эльзасский монах Гунтер Пэрисский, писавший со слов своего аббата Мартина, участника посольства крестоносцев, направленного в Рим из Задара, признал со всей откровенностью: "верховный понтифик с давних пор ненавидел Константинополь и очень хотел, чтобы он, "если возможно, был завоёван без кровопролития католическим народом".

24 мая 1203 г. крестоносный флот взял курс на Константинополь. А 23 июня 1203 г. крестоносный флот с царевичем Алексеем был у Константинополя.

Крестоносцы имели перед собой сравнительно слабого противника. Административная машина империи с конца XII в. находилась в полном расстройстве. Флота почти не было, сухопутные силы также были малочисленны. Что касается оборонительных мер, то царь Алексей III возложил всю свою надежду на крепкие стены и неприступность столицы с моря. Надо отметить, что тогдашний адмирал флота Стрифн, как сказали бы сегодня, крайне злоупотреблял своим положением, и в византийских доках оказалось всего 20 кораблей, да и то негодных к делу. Современник византиец Никита Хониат пишет: "Главный начальник флота Михаил Стрифн, женатый на сестре императрицы, имел обычай превращать в золото не только рули и якоря, но даже паруса и вёсла, и лишил греческий флот больших кораблей".

5 июля 1203 г. галеры венецианцев прорвали цепь, преграждавшую вход в залив Золотой Рог, разделяющий Константинополь надвое, и, уничтожив трухлявые византийские корабли, вошли в этот главный стратегический центр обороны города. Военные действия продолжались не более десяти дней. Константинополь, город со стотысячным населением, семидесятитысячной армией, капитулировал перед 30 тысячами западных мародёров. Император Алексей III скрылся из столицы.

18 июля 1203 г. слепой Исаак II Ангел был освобождён из заточения и провозглашён императором. 1 августа его соправителем был поставлен царевич Алексей. Крестоносцы разбили свой лагерь в одном из предместий города. Цари сумели собрать путём конфискаций, новых налогов и вымогательств только 100 тыс. марок. Недовольны были и крестоносцы и византийцы, раздражённые такой политикой отца и сына.

В последних числах января 1204 г. разразилось народное восстание. В результате заговора Исаак II и Алексей IV были свергнуты. Аристократия посадила на престол сановника Алексея Дуку (Алексей V), а народ выдвинул своего ставленника - простого воина Николу Канаву. Император Алексей V подавил бунт плебса, и по его приказу Николу Канаву, а также Алексея IV задушили в темнице. Исаак II, не вынеся свалившихся на него горестей, умер.

В марте 1204 г. Энрико Дандоло, Бонифаций Монферратский и другие предводители крестоносцев подписали договор о разделе Византии, которую они уже видели в своих руках.

Мартовский договор предусматривал основы государственного устройства и все детали территориального дележа Византийской империи. В частности, он предусматривал: "1) взять Константинополь вооружённой рукой и установить в нём новое правительство из латинян; 2) город предать расхищению... 4) тот, кто будет избран в императоры, получает четвёртую часть всей империи, остальные делятся поровну между венецианцами и французами..."

13 апреля 1204 г. Константинополь пал жертвой западных захватчиков. Захват византийской столицы получил санкцию католической церкви. Накануне штурма епископы и священники, находившиеся при войске, отпускали грехи участникам предстоящего сражения, укрепляя их веру в то, что овладение Константинополем - это правое и богоугодное дело. "Посему мы вам объявляем, - говорило духовенство, - что война правильна и справедлива, и если вы имеете прямое намерение завоевать эту землю и подчинить её Риму, то получите отпущение грехов, как дал вам то апостол всем, которые исповедуются и умрут".

Озлобленные долгим ожиданием добычи и ободренные своими духовными пастырями, рыцари, захватив Константинополь, грабили дворцы и храмы, дома и гробницы, разрушали бесценные памятники искусства, поджигали дома, насиловали женщин. "Кто сколько-нибудь им противоречил или отказывал в требованиях, тому угрожал нож; и не было никого, кто не испытал в этот день плача. На перекрёстках, в переулках, в храмах - повсюду жалобы, плач, рыдания, стоны, крики мужчин, вой женщин, грабежи, прелюбодейство, плен, разлука друзей. Бедствия распространялись повсюду", - читаем у спасшегося византийца Никиты Хониата. "Святые образа бесстыдно потоптаны! О горе! Мощи святых мучеников заброшены в места всякой мерзости! Но, что страшно промолвить и что можно было видеть своими глазами: божественное тело и кровь Христовы были разлиты и разбросаны по земле. Святые аналои, затканные драгоценностями и необыкновенной красоты, приводившей в изумление, были разрублены на куски и разделены между воинами, вместе с другими великолепными вещами. Когда им нужно было вывезти из храма священные сосуды, предметы необыкновенного искусства и чрезвычайной редкости, серебро и золото, которым были обложены кафедры, амвоны и врата, они ввели в притворы храмов мулов и лошадей с сёдлами: животные, пугаясь блестящего пола, не хотели войти, но они били их и таким образом оскверняли их калом и кровью священный пол храма". Пьяная вакханалия продолжалась три дня. Очевидцы пишут, что удивительный по красоте запрестольный образ Божией Матери, служивший украшением храма св. Софии, был искрошен в мелкие куски; победители играли в кости на гробницах апостолов, и пили до опьянения из сосудов, назначенных для совершения Таинств. А одна девица, "прислужница дьявола, ругаясь над Христом и восседая на патриаршем троне, пела неприличные песни" и плясала для "победителей". Было убито несколько тысяч константинопольцев. "Церкви в граде и вне града пограбиша все, им же не можем числа, ни красоты их сказати", - писал русский очевидец константинопольского разгрома, автор "Повести о взятии Царьграда фрягами". Крестоносцы обратили в прах бесчисленные античные памятники, в пепел были превращены богатейшие книгохранилища, похищены или уничтожены многие христианские святыни. На награбленных богатствах православной империи начался подъём католического запада. Мощи мучеников и апостолов, орудия страданий Спасителя, плащаница и терновый венец Христа, многочисленные священные реликвии стали трофеями Крестового похода и сегодня украшают церкви во Франции, в Италии и других странах Запада.

Неудивительно, что часть западных исследователей вообще обходит IV поход молчанием, ведь, как писал английский учёный Э. Брэдфорд: "Разрушение великой христианской цивилизации воинами христовыми - тема не из поучительных". А современный английский историк Дж. Годфрей горько сетует, что "в результате трагедии 1204 г. Европе и христианству были нанесены раны, которые, как выяснилось со временем, оказались неизлечимыми".

Русские историки отмечают, что история IV Крестового похода явилась историей откровенного попрания его вдохновителями, предводителями и участниками провозглашённых ими религиозных целей. Крестоносцы растоптали собственные религиозные знамёна, собственные "освободительные" лозунги и идеи. Они показали себя не воинами Христа, не благочестивыми христианами, а алчными авантюристами и беспринципными захватчиками.

Падение Византийской империи отразилось на всём дальнейшем ходе истории стран Востока и Запада, сказалось на будущем России, тесно связанной с Византией в церковном отношении. IV Крестовый поход сорвал завесу святости, ореол благочестия, которыми католическая церковь в течение веков окружала свои захватнические действия.