НЕ ЧОКАЯСЬ
4 января 1966 года в центре Москвы, на Петровке, в квартире своей мамы была убита четырехкратная абсолютная чемпионка мира по конькобежному спорту, любимица советских болельщиков Инга Артамонова. Смертельный удар ножом в сердце нанес ослепленный ревностью, как было сказано в следственных документах, муж Инги Геннадий Воронин.
В августе того же года ей должно было исполниться 30 лет.
НОЖ В СЕРДЦЕ
Трагедия, которая потрясла всю страну (популярность Артамоновой была невероятной), произошла на глазах матери Инги, ее младшего брата Владимира, сестры-подростка Галины и тяжело больной бабушки Евдокии Федотовны, скончавшейся через 40 дней после гибели внучки.
Бесконечные ссоры, скандалы, которые начались между Ингой и Геннадием едва ли не с первого месяца их семейной жизни, должны были, в конце концов, привести к разводу. Инга не раз собиралась сделать это, но в последний момент не решалась, считая, что развод ляжет темным пятном на ее репутацию известного в стране человека. Она пыталась даже скрывать от нас, что излишне часто прикладывавшийся к рюмке муж позволял себе бить ее. Ингу, как я потом узнал, коллеги часто видели с синяками на лице.
Но к концу 1965 года терпение ее все-таки лопнуло, и незадолго до Нового года она обратилась в МГС «Динамо» с просьбой посодействовать быстрому размену их жилплощади. В этой связи председатель совета Степаненко даже записку написал Воронину: «Гена! Прошу тебя прийти 4/01-66 года к 9.00!»
И тот действительно пришел, но только не в «Динамо», а к теще. Предварительно выпил, как потом сам письменно заявил следователю, 0,7-литровую бутылку «Российского вина» и «сильно опьянел, поскольку не закусил…»
Он искал Ингу, ушедшую из дома еще накануне новогодних праздников, поскольку они вроде бы договорились о разводе и даже выпили по этому поводу шампанского.
«Ну что тебе? Говори!» - она встретила его, встав с дивана. Я сидел за спиной Воронина и вдруг увидел, как он, чуть отклонившись влево, резко выбросил вперед правую руку (нож, я уверен, был приготовлен заранее и спрятан в правом рукаве пиджака). И в следующую секунду по ушам резанул вскрик Инги: «Ой, мама, сердце!..»
ДВА ПОСЛЕДНИХ ВДОХА
Из показаний Анны Михайловны Артамоновой, мамы Инги:
«Геннадий на удивление спокойно вошел в квартиру, на удивление спокойно вел себя и не допускал ни единого оскорбления в чей-либо адрес, ни одного упрека в адрес Инги… Трудно было ожидать, что он убьет ее… Спокойно стоял перед ней, я только слышала, как перед тем, как Инга крикнула: «Ой, мама, сердце!» - Геннадий сказал нежно и тихо: «Лапочка моя, лапочка!..»
Рассказывает Владимир Артамонов:
До сих пор не могу себя простить за то, что, находясь рядом, не смог предотвратить трагедию, даже несмотря на такое «смягчающее» вину обстоятельство, как незаживший после операции шов на животе. Все произошло настолько быстро и неожиданно, что никто даже глазом не успел моргнуть.
В горячке, еще, видимо, не испытав болевого шока, Инга выдернула лезвие из груди (треснувшая деревянная ручка, как выяснилось потом, осталась в руке убийцы) и бросилась к двери. Мама - за ней, я, после того как не смог удержать Воронина, - во двор, к телефонному аппарату, звонить в милицию.
Две перепуганные женщины спустились в квартиру под нами, где жили врачи, и пока Инге оказывали там первую помощь, мама вызвала «скорую». Когда та приехала, сестра была уже без сознания, но еще жива. Артериальное давление приближалось к нулю, пульс не прослушивался. Подключили искусственное дыхание, пытались сделать массаж сердца, но, увы: с интервалом в две минуты она сделала два вдоха, и все…
А Воронина взяли через час в подъезде дома, где они жили с Ингой.
БЕГ ЗА СЛАВОЙ
За свою в общем-то недолгую спортивную карьеру Инга Артамонова завоевала четыре лавровых венка абсолютной чемпионки мира. Такого в конькобежном спорте ни до нее, ни после никому не удавалось и вряд ли в обозримом будущем удастся. Это достижение еще более потрясает, когда узнаешь, что в детстве у Инги обнаружили туберкулез, а уже во время активных занятий коньками она заработала язву, которая постоянно о себе напоминала, нарушая планы и выбивая из графика тренировок.
Вот две весьма характерные для понимания характера Инги записи в дневнике, которые показал мне Владимир Артамонов: «17 ноября 1963 года. Вчера вышла из больницы. Очень сильно болят ноги от долгого лежания. Просто не верю, что я на свободе. Очень хорошо быть здоровым человеком», «с 13 по 30 декабря 1963 года за 11 ледовых тренировок – 486 кругов – 194,5 км. Из них «быстрой работы» – 85 кругов – 35,5 км».
Она не сразу попала в конькобежный спорт. С двенадцати лет очень активно занималась греблей, стала чемпионкой страны среди девушек, выполнила норму мастера спорта, претендовала на место загребной в восьмерке сборной СССР, а потом… по собственному желанию поменяла специализацию. Увлекшись коньками, заняла в первом же своем официальном старте (а это было первенство МГС «Динамо») четвертое место в беге на 1000 метров и второе – на дистанции 5000 м, и с этого успеха начался ее стремительный бег по ледовой дорожке за всемирной славой. Дебют на чемпионате мира 1957 года в Финляндии абсолютная чемпионка страны отметила блестящей победой, а через год в Швеции повторила этот успех.
Рассказывает Владимир Артамонов:
Особенно нас порадовали успехи Инги в 1962 году. У нее перед этим пошла полоса неудач, связанная с невыразительным выступлением на высокогорных катках: сказывались большие в прошлом проблемы с легкими. И действительно, внизу бежит отлично, а поднявшись в горы, становится неузнаваемой. Не было привычной энергии в движениях, задыхалась. Кое-кто поспешил повесить на нее ярлык: дескать, не может Инга бегать на высокогорье. И вот в 1962 году, когда уже, казалось, нельзя было развеять этот пресловутый миф, она сделала то, что вообще трудно укладывалось в сознании. На чемпионате СССР, состоявшемся на высокогорном катке «Медео», Инга установила четыре (!) мировых рекорда, превысив прежнюю сумму в многоборье более чем на десять очков.
ЗАКАЗНОЕ УБИЙСТВО ИЛИ ФАНТАСТИЧЕСКАЯ ВЕРСИЯ?
Бытовое преступление на почве ревности - так было классифицировано правоохранительными органами убийство знаменитой спортсменки, совершенное 4 января 1966 года около 13 часов. Приговор, вынесенный убийце, гласил: «Воронин, будучи в нетрезвом виде, из ревности и мести за отказ от продолжения супружеской жизни с ним совершил умышленное убийство своей жены Ворониной Инги, нанеся ей ножевое ранение, которое оказалось смертельным, в область сердца… На основании вышеизложенного судебная коллегия по уголовным делам Мосгорсуда приговорила: Воронина Геннадия Андреевича признать виновным по ст. 103 УК РСФСР и определить ему по этому закону наказание в виде 10 лет лишения свободы с отбыванием первых пяти лет заключения в тюрьме и последующих пяти лет в исправительно-трудовой колонии усиленного режима».
Но спустя много лет Владимир Иванович Артамонов, добровольно взявший на себя обязанности биографа своей знаменитой сестры, выдвинул собственную версию убийства Инги, назвав его заказным, а Воронина лишь исполнителем «социального заказа». «А не заранее ли все срежиссировали? - спрашивает он прежде всего у самого себя и сам выдвигает доводы в пользу этого предположения: - Профессионалов такого рода в России всегда хватало. Кто-то, возможно, даже гордился «разработками», представленными руководству, и получил «премию». Согласитесь, слишком прозрачен намек, чтобы не понять, каких профессионалов имеет он в виду.
Однако, как это ни странно, фантастическая, на первый взгляд, версия перестает казаться таковой, когда начинаешь сопоставлять факты, анализировать события, предшествовавшие убийству и случившиеся после него. В то же время все это потеряло бы всякий смысл, если не рассказать об одной истории, стоившей, по версии Владимира Артамонова, его сестре жизни.
ИСТОРИЯ ОДНОЙ ЛЮБВИ
На чемпионате мира 1958 года в шведском городе Кристинехамне, где Инга выиграла свой второй титул абсолютной чемпионки мира, она, может быть, впервые в жизни… Хотел написать «влюбилась», но, наверное, правильнее все-таки будет сказать, «серьезно увлеклась мужчиной». Ее избранником стал работник оргкомитета чемпионата швед по имени Бенгт. А может быть, это он, как поговаривали, успешный бизнесмен и сын миллионера, увидел в русской красавице (комсомолке и спортсменке) свою судьбу, но как бы там ни было, между ними завязался роман, продлившийся, по счастливой случайности для обоих, в городе Бурленге, где Бенгт жил, а сборная СССР участвовала (после чемпионата) в показательных выступлениях.
В один из последних вечеров перед возвращением в Москву, когда команда организованно отправилась в кино, Инги недосчитались. Появилась она в отеле только под утро, объяснив свое отсутствие тем, что… каталась с Бенгтом на машине.
Тем, кто пожил в советские времена (не говоря уж о 50-х годах), нетрудно представить себе, что ожидало Ингу после этого проступка дома. Если бы не всемирная известность, фантастическая популярность в стране и титул двукратной чемпионки мира, не видать бы ей больше заграницы как своих ушей. Тем не менее на какое-то время Артамонову все-таки сделали невыездной (именно поэтому, как утверждают сейчас многие, она не попала на Белую Олимпиаду-60), сократили ежемесячную зарплату с 3000 рублей до 800, но все это были «семечки» по сравнению с серьезными проблемами, которые возникли у Инги с КГБ, настойчиво порекомендовавшим ей прекратить всяческие отношения с Бенгтом…
Существует красивая легенда о том, что якобы однажды кто-то из подруг мамы Инги Артамоновой видел на могиле ее дочери высокого интересного иностранца, который горько плакал, не стесняясь окружающих. Если Бенгт действительно приезжал на Ваганьково, то это была их вторая встреча после ночной автомобильной прогулки по Бурленгу, поскольку доподлинно известно, что в 1958 году Инга вняла советам работников Комитета государственной безопасности и через год вышла замуж за своего одноклубника - чемпиона мира на дистанции 500 метров Геннадия Воронина.
ДВОЕ ПОД ОДНОЙ «КРЫШЕЙ»
Так был ли Воронин, как предполагает Владимир Артамонов, человеком «с тройным дном», который, по тонкому расчету работников госбезопасности столь жестоко отомстил жене за ее решение оставить его и лишить тем самым полюбившейся безбедной и тунеядской жизни? Дать какой-то конкретный ответ на этот вопрос можно лишь в том случае, если найти ответы на множество других вопросов. Как, к примеру, случилось так, что в свое время Артамоновой и Воронину, людям на тот момент незнакомым, выделили по комнате в… двухкомнатной квартире престижного дома, построенного для сотрудников КГБ? Случай, согласитесь, почти невероятный! Правда, затем в своих показаниях по делу об убийстве Артамоновой председатель Московского городского совета «Динамо» Дерюгин утверждал, что это произошло по чистой случайности. Но есть еще и воспоминания тогдашнего заведующего отделом зимних видов спорта и секретаря партийной организации «Динамо»» Кузнецова, который считал, что кому-то надо было, чтобы эти молодые, не обремененные семьями и общими спортивными интересами люди жили вместе…
Кто потом регулярно подбрасывал анонимные записки в их почтовый ящик, в которых сообщал Геннадию о мифической супружеской неверности Инги? Кто надоумил находящегося под следствием Воронина придать совершенному им убийству политический окрас, выдвинув идею об измене родине, которую якобы собиралась совершить супруга? Вот, например, выдержка из материалов дела, написанных рукой Геннадия: «Кстати, я забыл отметить, что когда мне Инга в 1961 году рассказала об истории с миллионером, то я ей сказал: как же ты думала там остаться. Инга сказала, что она там осталась бы и выступала в соревнованиях за Швецию, была бы светской дамой, бывала бы на больших балах. Я ей сказал: как же ты могла бы выступить на соревнованиях против СССР. Она сказала, что ей наплевать на это, что ей хотелось бы жить очень хорошо и ни о чем не думать, что в СССР мало платили денег за первенства мира, что в СССР живешь скованно, а там бы, за границей, жила бы человеком… Никто бы ей не тыкал в лицо моралью. В этот период Инга говорила мне, что из-за этой ее истории с миллионером шведским, из-за того, что она прямо заявила об этом, ее вызывали в Комитет госбезопасности и беседовали с ней…».
На каком основании следователь московской прокуратуры заменил назначенную первоначально убийце 102-ю статью УК, предусматривавшую наказание вплоть до расстрела, на 103-ю (до 10 лет), а потом и вовсе хотел подвести дело под 104-ю (5 лет лишения свободы или исправительные работы до двух лет за преступление, совершенное в состоянии внезапно возникшего душевного волнения, вызванного оскорблениями)?
Почему через полтора месяца после оглашения приговора решением Верховного суда РСФСР Геннадию отменили пребывание в тюрьме, а уже в 1968 году и вовсе освободили из-под стражи и отбывания наказания (следующие три года он провел в свободном режиме, работая «на стройках народного хозяйства»)?
Почему, когда в Управление КГБ при Совете Министров СССР по городу Москве и Московской области поступил запрос по доносу тогдашнего врача сборной по конькобежному спорту следующего содержания: «В 1960 году наши мужчины поехали на чемпионат Европы в Швецию, и Инга с кем-то из них направила письмо Бенгту, в котором пишет ему, что она в феврале приедет в Норвегию на чемпионат мира, там останется и приедет к нему в Швецию», оттуда ответили: «Проверкой установлено, что органы КГБ данными о передаче Ингой Ворониной в 1960 году советским спортсменам, выезжавшим за границу, письма для шведского гражданина по имени Бенгт и о переписке с этим гражданином не располагают»?
СТАКАН ВОДКИ И ЦИСТЕРНА С КИСЛОТОЙ
«Геннадий Воронин исчез в мордовских лагерях… В ходе следствия он рассказал о грандиозных махинациях в Спорткомитете СССР, коррупции, взяточничестве, воровстве, развращении несовершеннолетних спортсменок. При этом назывались высокие имена вплоть до работников ЦК ВЛКСМ и ЦК КПСС. Осужденный к 10 годам лишения свободы, Воронин через полгода в буквальном смысле растворился в одном из потьминских лагерей - по приказу спортивной мафии уголовники бросили его в цистерну с соляной кислотой…». В этой выдержке из книги Фридриха Незнанского и Эдуарда Тополя «Журналист для Брежнева, или Смертельные игры» столько же правды, сколько и в вышеупомянутом доносе. Геннадий Воронин жив до сих пор, «растворился» где-то в просторах Нижегородской области. Случайно встретивший его однажды вице-чемпион Европы по конькобежному спорту Юрий Юмашев рассказал, что к нему подошел маленький лысый старичок со стаканом: «Давай выпьем за все хорошее…». Я в тот момент подумал, что не жилец он уже, жалкий, опустившийся… А ведь кого убил!..»
ПОСТСКРИПТУМ
Тридцать лет назад известный советский кинорежиссер Владимир Чеботарев (автор картины «Человек-амфибия») снял фильм «Цена быстрых секунд», в основу которого легла судьба Инги Артамоновой. Сценарий его переписывался несколько раз, поскольку авторы никак не могли уяснить, что «в СССР спортсмен спортсмена не убивает, и тем более муж - жену».
Роль Инги исполнила ведущая актриса Театра Вахтангова Валентина Малявина, которая впоследствии была осуждена (говорят, несправедливо) по обвинению… в убийстве своего мужа…
ДОСЛОВНО
«Я сидел за спиной Воронина и вдруг увидел, как он, чуть отклонившись влево, резко выбросил вперед правую руку (нож, я уверен, был приготовлен заранее и спрятан в правом рукаве пиджака). И в следующую секунду по ушам резанул вскрик Инги: «Ой, мама, сердце!..»
Владимир АРТАМОНОВ
ИЗ ДОСЬЕ «СОВЕТСКОГО СПОРТА»
Артамонова Инга Григорьевна.
Лучшая советская конькобежка 60-х годов. Родилась 29 августа 1936 года в Москве. Заслуженный мастер спорта. «Динамо» (Москва). Чемпионка мира-1957 (207,500 очка в многоборье), 1958 (208,483), 1962 (204,683), 1965 (198,583). Серебряный призер чемпионатов мира-1963 (194,934) и 1964 (196, 733). Чемпионка СССР 1956, 1958, 1962 - 1964 гг. в многоборье. Девятнадцатикратная чемпионка СССР 1956-1959, 1961-1965 гг. на разных дистанциях. Рекордсменка мира в 1956-1958, 1962-1967 годах. Установила мировые рекорды в многоборье: 206,016 очка (1956), 189,033 (1962) и на дистанциях: 500 м - 44,9 (1962), 1500 м - 2.19,0 (1962), 3000 м - 5.06,0 (1962).
50 лет назад, в 29 лет, трагически оборвалась жизнь 4-кратной абсолютной чемпионки мира по конькобежному спорту в классическом многоборье, многократной рекордсменки мира, любимицы спортивных болельщиков многих стран мира, Инги Артамоновой (выступавшей в последние годы своей жизни под фамилией «Воронина»). Сегодня, 29 августа 2016 года, Инге исполнилось бы 80 лет. Вот что вспоминает о ней её брат, журналист, автор трёх изданий о сестре («Инга», 1980; «Жизнь и гибель Инги Артамоновой», 1996; «Моя сестра Инга Артамонова», 2005) Владимир Артамонов.
«Королева коньков» - именно такой титул по праву заслужила Инга Артамонова. Ибо и через 50 лет после её гибели выигрыш ею четырёх чемпионатов мира в классическом многоборье до сих пор остаётся непревзойдённым достижением на всём бывшем пространстве СССР. И, судя по выступлениям нынешних конькобежек, нескоро кому-то удастся его «побить».
Инга ворвалась в большой спорт словно ураган – высокорослая, статная, красивая, сразу полюбившаяся за свой улыбчивый, доброжелательный и мягкий характер, и вскоре же всех тогдашних чемпионок «положившая на лопатки». Но и это не всё – зрители валом стали идти на соревнования, где выступала она. В чём же секрет, что так к ней прониклись? Он отсылает нас в её детство.
Инга мечтала стать балериной. Она сшила себе платье из марли под «Лебединое озеро» и, нарядившись в него, отправилась поступать в хореографическое училище при Большом театре. И её приняли. Но мама отговорила от такого амплуа: «Ну как тебя поднимет партнёр-то, такую высокую?!» И Инга, не став балериной, сохранила в себе то самое артистическое устремление, чтобы в дальнейшем конькобежную дорожку выбрать в качестве той самой сцены, о которой мечтала, и восхищать теперь зрителей красотой своего бега на льду. Это её изобретение стало и для неё самой неожиданным открытием – люди неизменно шли на неё. И шли они словно на интереснейший концерт, где обязательно увидят что-то необыкновенное. В подтверждение моих слов приведу выдержку из письма, адресованного нашей маме Анне Михайловне уже после гибели Инги, от болельщицы из Свердловска Г.Л. Проценко:
«Я всегда буду помнить прекрасный мартовский день 1964 года. Инга, собранная и подтянутая, вышла на лёд, и по трибунам будто прошёл ток. Она сразу приковала к себе внимание. Она умела это делать. Она выходила как актриса, и каждая дистанция была для неё страстным монологом. И даже если она приходила второй, она оставалась главной героиней. Слишком уж большой запас своего внутреннего «Я» она несла в себе, несла, чтобы подарить его всем. Она умела всех вовлечь в игру, и потому за неё всегда болели больше, чем за любую другую спортсменку. Она сумела перешагнуть грань спорта с его натруженностью: казалось, что ей всё даётся легко. И люди при соприкосновении с её чудом чувствовали и в себе новые силы, и именно поэтому она была всем понятна и доступна, как песня, как большой праздник… Инга прекрасно сочетала в себе всё лучшее человеческое, она, может быть, порой даже торопилась жить, но, как знать, может быть она чувствовала, что ей будет отпущено только 29 и надо успеть всё. И она успела больше, чем некоторые это делают за 80 лет».
Инге действительно хотелось всегда радовать людей, получая взамен их восхищение, которое стимулировало её для дальнейших встреч. Поэтому и создалась такая крепкая связь между нею и зрителями.
Мы родились в Москве и выросли на Петровке, 26, где под окнами у нас был (он и сейчас есть, правда, в усечённом варианте) каток для массового катания, на котором Инга пропадала целыми днями. Тем более что врачи из-за обнаруженного у неё в детстве туберкулёза рекомендовали ей как можно больше бывать на воздухе. И действительно, вкупе с медицинским лечением это помогло – вскоре исчезли следы болезни.
На катке её «подсмотрел» тренер по академической гребле и пригласил в секцию. Инга быстро прогрессировала, набрала большой запас выносливости, который ей потом очень пригодился в коньках, стала чемпионкой страны по академической гребле в двойке и в шестнадцать лет – мастером спорта по этому виду. А в семнадцать подалась в секцию конькобежного спорта, куда её, такого переростка, никто даже не хотел и принимать. Говорили: зачем нам нужна «пенсионерка», в секцию мы принимаем десятилетних детишек, а это что? Да ещё такая высокая?! Действительно, тогда в коньках выступали спортсменки невысокого роста, вспомним Марию Исакову, Римму Жукову… Считалось, что короткие мышцы быстрее сокращаются и это создаёт большие возможности для лучших секунд.
А потом, когда к Инге пришли успехи, те прежние тренеры стали наперебой спорить: мол, Инга первая пришла ко мне; нет, у меня она начала заниматься…
И еще на первых порах были такие суждения: из неё, дескать, такой высокой, ничего не получится, ну в крайнем случае она сможет бегать длинные дистанции. На что Инга, когда слышала это, говорила: «Ну, это мы ещё посмотрим!»
А тем временем эта семнадцатилетняя «пенсионерка», набравшись сил на своем родном катке, а потом в занятиях греблей, последовательно выигрывает за короткий промежуток времени одно конькобежное соревнование за другим, вскоре становится участником чемпионата страны, а на следующий год победителем этих соревнований в классическом многоборье, причём, с новым мировым рекордом в сумме. Это произошло в 1956 году, когда Инге было всего девятнадцать лет. Все так и ахнули – такого не может быть, чтобы через два года с начала занятий коньками стать чемпионкой СССР, да ещё мировой рекордсменкой! Газеты захлёбывались от восторга, одна из них вышла с таким заголовком: «В коньках появился новый большой талант»; на Петровку к нам стали целыми ворохами приходить письма от болельщиков, простых самых людей – домохозяек, школьников, военнослужащих, рабочих, людей со всех концов страны (некоторые из этих писем я потом включил в свои книги об Инге, они составляют там целую главу).
А потом громкие победы на чемпионатах мира в 1957, 1958, 1962, 1965 годы, многочисленные мировые рекорды. Особенно урожайным был 1962 год, где Инга выиграла все соревнования как внутри страны, так и за рубежом. А в Медео на чемпионате СССР обновила почти всю таблицу мировых рекордов – четыре из пяти. Газеты выходили с заголовками: «Браво, Инга!», «Мы гордимся тобой, Инга!»
Но не так всё безоблачно оказалось в судьбе Инги Артамоновой. Помимо всяких интриг в спорте, когда её, сильнейшую, не допустили на чемпионат мира 1960 года, дважды на Олимпийские игры 1960 и 1964 годов, и кто-то другой, другие поехали и стали чемпионами, были неприятности и в семейной жизни. Что же касается её отстранения от главных соревнований, для неё это было страшным ударом. Как для Елены Исимбаевой, которой «ножку подставили» и не допустили на летнюю Олимпиаду 2016 года заграничные чиновники-изуверы. А с Ингой то же самое проделали внутри страны – свои доморощенные чиновники. Тогда сильнейших конькобежцев в стране хватало, что-нибудь не так – исключают из сборной, понижают в стипендии, а если надо – вообще могли «выбросить» из спорта. Это сейчас за тринадцатое место на одной из дистанций чуть ли не присваивают заслуженного мастера спорта. А тогда Инге это звание «дали» после выигрыша ею трёх чемпионатов мира, откуда она добыла одних только золотых медалей целых четырнадцать!
Да и по рассказам самих конькобежек атмосфера в женской сборной тех лет была не очень хорошей. Как-то Инга нам, родственникам, призналась: «Как проиграю соревнования, так ко мне относятся с вниманием, как выиграю, так никто не смотрит, обходят стороной, словно нет меня». Это рождало напряженность, чувство одиночества, ожидание подвохов.
И еще одна история была у Инги до замужества, когда на чемпионате мира в 1958 году в Швеции в неё влюбился один шведский гражданин, и он ей понравился тоже. Началась переписка, он предлагал ей выйти за него замуж, но этому не суждено было сбыться из-за нашего тогдашнего сложного времени. Эта история имела для Инги неприятные последствия – исключение из сборной, запрещение выезда заграницу и т.п., о чём я уже упомянул.
И вот – замужество Инги, ставшее для неё роковым.
Из-за стеснённых условий проживания в квартире на Петровке Инге в 1959 году общество «Динамо» предоставило 20-метровую комнату в двухкомнатной квартире на 3-й Фрунзенской улице (вместе с бабушкой, потому что для одного человека это считалось избыточным метражом). А в другую комнату этой квартиры был заселен Г. Воронин, тоже конькобежец, из того же общества «Динамо», ставший через некоторое время её мужем. Говорить о нём не хочется, но придётся.
Вскоре стало ясно, что в семье Ворониных образовались два противоположных полюса: Инга совершенствовалась и как личность, и как спортсменка, он же деградировал, всё меньше отдавал себя спорту, всё больше стал заниматься не тем, чем нужно спортсмену, отравляя жизнь Инге всевозможными скандалами и т.п. Об этом свидетельствуют и показания спортсменов, тренеров, вошедших в материалы уголовного дела: «Любил выпить» (конькобежец Б. Стенин); «…Геннадий пил много в последнее время, приходил на стадион пьяным» (конькобежка Л. Алексеева); «Я часто видел Ингу с синяками на лице» (тренер К. Кудрявцев). Еще более полную характеристику даёт ему конькобежец, а потом и тренер сборной Б. Шилков: «Из прошлых встреч с Ворониным могу охарактеризовать его коварным человеком, действующим продуманно, исподтишка». Он же: «…Человек он поверхностный… недостаточно культурный, хулиганистый, вспыльчивый… Примерно в 1962-1963 гг. на сборах в Иркутске я застал Воронина за игрой в карты с молодыми участниками сборов, делал ему замечания. Этот факт обсуждался на тренерском совете».
Из сборной его со временем исключили, он стал вымогать деньги у своей жены, жить за её счёт. Вот одно из его писем к ней: «Конечно, тебе проще всегда было доставать деньги… Я живу с тобой как мелкий пайщик, которому выдаются наличными столько, сколько ведущий компаньон посчитает нужным».
АРТАМОНОВА (ВОРОНИНА) Инга Григорьевна родилась в 1936 году в Москве. Советская спортсменка (Конькобежный спорт), заслуженный мастер спорта. Чемпионка СССР и мира.
1957 год. Чемпионат мира. Финляндия. Все участницы состязаний закончили соревнования, сняли коньки, стали просто зрителями. А Артамоновой предстояло проехать еще одну дистанцию - круг почета с лавровым венком.
Этот круг - одно из самых незабываемых впечатлений в жизни. Пятая дистанция - красивая, приятная. Чемпионка мира, единственная из всех спортсменок, выступает не на четырех, на пяти дистанциях. И о том, кто именно выступает на этой пятой дистанции, узнают в самую последнюю минуту.
Медленно катилась Инга по стадиону. Сверху, со снежных трибун, к ее ногам летели цветы. Финны ликовали и кричали русское слово: «Здо-ро-во!»
Инга бежала этот круг, и слезы счастья, прозрачные, сверкая в лучах прожекторов, катились по щекам.
Зрители требовали еще и еще раз прокатиться по стадиону.
Но не успела она сделать и нескольких шагов, как заметила, что трибуны стали опускаться, а болельщики скатываться по снежным валикам вниз. Они бросились к чемпионке - тысячи людей, мужчины, женщины, дети...
Пришлось остановиться. В ту же секунду сотни рук потянулись к Инге - и не успела она ничего сообразить, как очутилась в невесомости, подброшенная вверх этими руками. Лавровый венок упал вниз. Его подхватили и тоже стали качать. И чемпионку, и венок!
Лучшие дня
Как ее вынесли с катка, она не помнит. Примерно через полчаса в дверь постучали. Вошел высокий мужчина и, картавя, сказал по-русски:
Мы немного порадовались. Ваш венок разобрали на сувениры. Теперь тысячи людей на всю жизнь сохранят память о вашей победе... Извините...
С этими словами он положил на раскладушку венок. Вернее то, что осталось от венка - веник с семью листочками.
Так и не пришлось Инге подержать в руках тот венок из благородного лавра. Римма Жукова успокаивала чемпионку:
Не переживай: у тебя будет еще не один такой трофей. Поверь мне.
Артамонова верила...
Она завоевала четыре лавровых венка. Столько, смею утверждать, никто из советских конькобежек в XX веке уже не получит. Венков - а значит, и побед - могло быть больше, но в двадцать один год - в самый расцвет - туберкулез, подкравшийся к чемпионке мира, выводит ее из борьбы. Уходили годы. Лучшие годы. Ингу уже списывали со счетов, не видя оснований для успехов. Никто в нее не верил. И лишь она одна, гордая и непреклонная, забывала о болезнях и неприятностях, уверенно работала для будущего. А в 1962 году на Медео она завоевала пять золотых медалей чемпионки страны - на всех дистанциях и в многоборье, установила четыре мировых рекорда. Причем побила их на высокогорном катке, бежать на котором ей было особенно трудно - сказывались больные легкие. И все же Инга совершила свой подвиг - многие из ее мировых рекордов держались пять-семь лет! Но она об этом не знала. Ее уже не было в живых...
Не проиграв ни одного старта в 1962 году, Инга Артамонова стала в третий раз чемпионкой мира. Она как бы вернулась в спортивную юность и на время забыла о болезни. Инга мечтала выступить на Олимпиаде-64 в Инсбруке, но... високосные годы всегда были несчастливыми для «ледовой королевы». В 1964 году острый приступ язвы вывел Ингу из строя. Полтора месяца в разгар сезона провела она в больнице. Доктора советовали Инге прекратить занятия спортом, но если бы она поддалась на уговоры, то изменила бы себе - перестала быть Ингой! И Артамонова продолжала выступать.
Високосный год стал для нее проверкой. Пусть жестокой, обидной, но проверкой на прочность жизнеутверждения. Через год - в 1965-м ей вновь не было на планете равных. Казалось, она ехала в финский город Оулу, чтобы на первенстве мира формально закрепить за собой право именоваться сильнейшей, быстрейшей. В четвертый раз!
В день приезда нашей команды в Оулу стоял двадцатиградусный мороз. Девушки, закутанные в пуховые платки и меховые шапки, из гостиницы первым делом побежали на каток. Но вход на стадион был закрыт. Что делать? Инга Артамонова вспомнила свое озорное детство на Петровке и предложила молодым подругам... перелезть через забор. Те согласились.
Лед был словно стеклянный. Коньки за него не цеплялись. Инга подумала, что у нее просто-напросто тупые коньки, наклонилась, чтобы проверить лезвия и... в это время на полном ходу врезалась в скамейку. Как она не сломала голень, остается загадкой.
Подруги помогли ей добраться до гостиницы «Арина». Два дня перед стартом пришлось провести в постели. Вот тебе и «формально закрепить за собой право именоваться быстрейшей»!
Газеты разных стран, выдвигая предположения перед чемпионатом, единодушно отвели Артамоновой место абсолютной победительницы. Один из финских журналистов рассказывал, что их редакция уже имела очерк об Инге с названием «Четырежды непобежденная», в котором подробно описывались будущие соревнования. Было рассказано все, вплоть до мельчайших подробностей. Точнее - предугадано, сфантазировано. Не были проставлены только результаты.
Жребий был явно не в пользу Инги - на всех четырех дистанциях ей приходилось бежать в первой паре, прокладывать дорогу остальным, давать им в руки графики.
Все свои силы она вложила в первую дистанцию - решила сразу же ошеломить соперниц.
Трудно передать, что она почувствовала после первой победы. "Радость? Бесспорно. Но еще и самоуспокоенность. Она поддалась на удочку, решила, что победа уже гарантирована.
И за эту успокоенность моментально поплатилась поражением на полуторке - дистанции, которая всегда считалась ее, где она установила один из лучших своих мировых рекордов. Артамонова проиграла Вале Стениной. Это, однако, не очень смущало. Вале не страшно было проигрывать, она же подруга по сборной. А вот то, что впереди оказались голландка Стин Кайзер и кореянка Пил Хва Хан, тревожило.
И хотя Артамонова оставалась по сумме двух дистанций на первом месте, тревожное состояние не оставляло ее всю ночь. Она не боялась, просто была бдительна... Такое обостренное чувство особенно помогло ей в воскресенье - второй и решающий день чемпионата.
Снова она открывала забеги. На этот раз в паре с ней стартовала двадцатишестилетняя машинистка из голландского города Дельф Стин Кайзер. Эта девушка накануне сумела выиграть у Инги и теперь снова стремилась опередить прославленную москвичку в забеге.
Инге досталась внутренняя дорожка. Значит, два поворота она могла идти против ветра. И оба этих поворота малые. Борьба шла только первые полкруга. А затем Инга убежала от «летучей голландки» на тридцать метров...
От того, как выступит Валентина Стенина на тысяче метров, зависела не только прописка лаврового венка - Москва или Свердловск. В случае удачи Стенина тоже становилась трехкратной чемпионкой мира, как и Инга. А Артамонова при счастливом стечении обстоятельств действительно уезжала бы из Финляндии «четырежды непобежденной».
Стенина бежала стремительно, но на финише секундомеры зафиксировали результат почти на две секунды слабее, чем у Инги. На последней же дистанции Артамонова летела словно на крыльях; она не сомневалась в успехе.
А потом была высшая ступенька пьедестала почета. Счастливая улыбка. Ее, Ингина, улыбка. Та самая, за которую ее любили на всех катках планеты.
В тот вечер я позвонил в отель «Арину»: «Как себя чувствуешь? О чем думаешь? Ведь все главное уже свершилось...»
Инга не скрывала радости:
Свершилось! Я стала в четвертый раз абсолютной чемпионкой мира. Ни одному спортсмену после войны, когда коньки стали по-настоящему массовым видом спорта, не удалось добиться того, что выпало на мою долю.
Запиши, - говорил я ей, - запиши все, что ты чувствуешь, о чем думаешь, чтобы твои личные впечатления не стерлись газетными оценками, не подменили друг друга.
В Москве она показала мне листочки, исписанные темной северной ночью в «Арине»: «Не верится! Вбегаю в раздевалку, меня окружают мальчишки, просят значки и автографы. «Ну ты понимаешь, что снова стала сильнейшей?» - спрашивают подруги. Ой, девчонки, я так рада. И за нас за всех. Снова с победой на родную землю! С победой!
Печально подмигивало мне северное сияние, вспыхнувшее над студеным северным морем. У меня хорошее настроение - получила много телеграмм от знакомых и незнакомых, но дорогих мне людей.
Я не нахожу себе места от счастья. Брожу по комнате, мечтаю о рассвете, который вольется в окно гостиницы, заскользит по подушке, разбудит меня, чтобы сказать:
«Эта вершина - не последняя, Инга! Восхождение не кончилось - впереди еще целая жизнь!»
Но эта вершина оказалась последней. Инга трагически погибла, не дожив до 30 лет (ее убил муж Геннадий Воронин).
Еще и еще раз думаю о ней, вспоминаю ее...
Она была полна обаяния и человеческой нежности. Сказать о ней, что она была хорошим человеком - значит, ничего не сказать. Инга была настоящим человеком. То, что она сделала в спорте, не перестанет волновать умы болельщиков и спортивных ученых. Вот это останется, как в сказке. Инга Артамонова совершила подвиг: девочка, семь лет проболевшая туберкулезом, стала мастером спорта по академической гребле, четырехкратной чемпионкой мира по конькам, превысила более десяти мировых рекордов, двадцать семь раз побеждала на отдельных дистанциях чемпионатов страны. Но разве эта сухая арифметика расскажет об Инге красноречиво? Нет, конечно.
Инга была веселым и остроумным собеседником. Познания ее в литературе и различных областях культуры были и впрямь замечательны. Она была неофициальной чемпионкой среди чемпионок по вязанию. В 1965 году выиграла в Кирове приз по танцам, слыла искусным кулинаром. Инга отлично рисовала - в детстве даже мечтала быть архитектором или модельером, владела английским языком... И вот - трагическая гибель.
Она умирала недолго - всего несколько минут. И, почувствовав, что умирает, Инга не могла смириться, что не увидит пусть в последний раз серого и водянистого московского неба, не простится с зимой. Она побежала по лестнице. Но не успела...
И когда тысячи москвичей провожали в последний путь свою чемпионку, в Москве ударили первые морозы. Зима пришла проститься с Ингой...
И шел снег, снег, снег...
Инга была настоящим человеком. То, что она сделала в спорте, не перестанет волновать умы болельщиков и спортивных ученых. Вот это останется, как в сказке. Инга Артамонова совершила подвиг: девочка, семь лет проболевшая туберкулезом, стала мастером спорта по академической гребле, четырехкратной чемпионкой мира по конькам, превысила более десяти мировых рекордов, двадцать семь раз побеждала на отдельных дистанциях чемпионатов страны. Но разве эта сухая арифметика расскажет об Инге красноречиво? Нет, конечно.
АРТАМОНОВА (ВОРОНИНА) Инга Григорьевна родилась в 1936 году в Москве. Советская спортсменка (Конькобежный спорт), заслуженный мастер спорта. Чемпионка СССР и мира.
1957 год. Чемпионат мира. Финляндия. Все участницы состязаний закончили соревнования, сняли коньки, стали просто зрителями. А Артамоновой предстояло проехать еще одну дистанцию - круг почета с лавровым венком.
Этот круг - одно из самых незабываемых впечатлений в жизни. Пятая дистанция - красивая, приятная. Чемпионка мира, единственная из всех спортсменок, выступает не на четырех, на пяти дистанциях. И о том, кто именно выступает на этой пятой дистанции, узнают в самую последнюю минуту.
Медленно катилась Инга по стадиону. Сверху, со снежных трибун, к ее ногам летели цветы. Финны ликовали и кричали русское слово: «Здо-ро-во!»
Инга бежала этот круг, и слезы счастья, прозрачные, сверкая в лучах прожекторов, катились по щекам.
Зрители требовали еще и еще раз прокатиться по стадиону.
Но не успела она сделать и нескольких шагов, как заметила, что трибуны стали опускаться, а болельщики скатываться по снежным валикам вниз. Они бросились к чемпионке - тысячи людей, мужчины, женщины, дети...
Пришлось остановиться. В ту же секунду сотни рук потянулись к Инге - и не успела она ничего сообразить, как очутилась в невесомости, подброшенная вверх этими руками. Лавровый венок упал вниз. Его подхватили и тоже стали качать. И чемпионку, и венок!
Как ее вынесли с катка, она не помнит. Примерно через полчаса в дверь постучали. Вошел высокий мужчина и, картавя, сказал по-русски:
Мы немного порадовались. Ваш венок разобрали на сувениры. Теперь тысячи людей на всю жизнь сохранят память о вашей победе... Извините...
С этими словами он положил на раскладушку венок. Вернее то, что осталось от венка - веник с семью листочками.
Так и не пришлось Инге подержать в руках тот венок из благородного лавра. Римма Жукова успокаивала чемпионку:
Не переживай: у тебя будет еще не один такой трофей. Поверь мне.
Артамонова верила...
Она завоевала четыре лавровых венка. Столько, смею утверждать, никто из советских конькобежек в XX веке уже не получит. Венков - а значит, и побед - могло быть больше, но в двадцать один год - в самый расцвет - туберкулез, подкравшийся к чемпионке мира, выводит ее из борьбы. Уходили годы. Лучшие годы. Ингу уже списывали со счетов, не видя оснований для успехов. Никто в нее не верил. И лишь она одна, гордая и непреклонная, забывала о болезнях и неприятностях, уверенно работала для будущего. А в 1962 году на Медео она завоевала пять золотых медалей чемпионки страны - на всех дистанциях и в многоборье, установила четыре мировых рекорда. Причем побила их на высокогорном катке, бежать на котором ей было особенно трудно - сказывались больные легкие. И все же Инга совершила свой подвиг - многие из ее мировых рекордов держались пять-семь лет! Но она об этом не знала. Ее уже не было в живых...
Не проиграв ни одного старта в 1962 году, Инга Артамонова стала в третий раз чемпионкой мира. Она как бы вернулась в спортивную юность и на время забыла о болезни. Инга мечтала выступить на Олимпиаде-64 в Инсбруке, но... високосные годы всегда были несчастливыми для «ледовой королевы». В 1964 году острый приступ язвы вывел Ингу из строя. Полтора месяца в разгар сезона провела она в больнице. Доктора советовали Инге прекратить занятия спортом, но если бы она поддалась на уговоры, то изменила бы себе - перестала быть Ингой! И Артамонова продолжала выступать.
Високосный год стал для нее проверкой. Пусть жестокой, обидной, но проверкой на прочность жизнеутверждения. Через год - в 1965-м ей вновь не было на планете равных. Казалось, она ехала в финский город Оулу, чтобы на первенстве мира формально закрепить за собой право именоваться сильнейшей, быстрейшей. В четвертый раз!
В день приезда нашей команды в Оулу стоял двадцатиградусный мороз. Девушки, закутанные в пуховые платки и меховые шапки, из гостиницы первым делом побежали на каток. Но вход на стадион был закрыт. Что делать? Инга Артамонова вспомнила свое озорное детство на Петровке и предложила молодым подругам... перелезть через забор. Те согласились.
Лед был словно стеклянный. Коньки за него не цеплялись. Инга подумала, что у нее просто-напросто тупые коньки, наклонилась, чтобы проверить лезвия и... в это время на полном ходу врезалась в скамейку. Как она не сломала голень, остается загадкой.
Подруги помогли ей добраться до гостиницы «Арина». Два дня перед стартом пришлось провести в постели. Вот тебе и «формально закрепить за собой право именоваться быстрейшей»!
Газеты разных стран, выдвигая предположения перед чемпионатом, единодушно отвели Артамоновой место абсолютной победительницы. Один из финских журналистов рассказывал, что их редакция уже имела очерк об Инге с названием «Четырежды непобежденная», в котором подробно описывались будущие соревнования. Было рассказано все, вплоть до мельчайших подробностей. Точнее - предугадано, сфантазировано. Не были проставлены только результаты.
Жребий был явно не в пользу Инги - на всех четырех дистанциях ей приходилось бежать в первой паре, прокладывать дорогу остальным, давать им в руки графики.
Все свои силы она вложила в первую дистанцию - решила сразу же ошеломить соперниц.
Трудно передать, что она почувствовала после первой победы. "Радость? Бесспорно. Но еще и самоуспокоенность. Она поддалась на удочку, решила, что победа уже гарантирована.
И за эту успокоенность моментально поплатилась поражением на полуторке - дистанции, которая всегда считалась ее, где она установила один из лучших своих мировых рекордов. Артамонова проиграла Вале Стениной. Это, однако, не очень смущало. Вале не страшно было проигрывать, она же подруга по сборной. А вот то, что впереди оказались голландка Стин Кайзер и кореянка Пил Хва Хан, тревожило.
И хотя Артамонова оставалась по сумме двух дистанций на первом месте, тревожное состояние не оставляло ее всю ночь. Она не боялась, просто была бдительна... Такое обостренное чувство особенно помогло ей в воскресенье - второй и решающий день чемпионата.
Снова она открывала забеги. На этот раз в паре с ней стартовала двадцатишестилетняя машинистка из голландского города Дельф Стин Кайзер. Эта девушка накануне сумела выиграть у Инги и теперь снова стремилась опередить прославленную москвичку в забеге.
Инге досталась внутренняя дорожка. Значит, два поворота она могла идти против ветра. И оба этих поворота малые. Борьба шла только первые полкруга. А затем Инга убежала от «летучей голландки» на тридцать метров...
От того, как выступит Валентина Стенина на тысяче метров, зависела не только прописка лаврового венка - Москва или Свердловск. В случае удачи Стенина тоже становилась трехкратной чемпионкой мира, как и Инга. А Артамонова при счастливом стечении обстоятельств действительно уезжала бы из Финляндии «четырежды непобежденной».
Стенина бежала стремительно, но на финише секундомеры зафиксировали результат почти на две секунды слабее, чем у Инги. На последней же дистанции Артамонова летела словно на крыльях; она не сомневалась в успехе.
А потом была высшая ступенька пьедестала почета. Счастливая улыбка. Ее, Ингина, улыбка. Та самая, за которую ее любили на всех катках планеты.
В тот вечер я позвонил в отель «Арину»: «Как себя чувствуешь? О чем думаешь? Ведь все главное уже свершилось...»
Инга не скрывала радости:
Свершилось! Я стала в четвертый раз абсолютной чемпионкой мира. Ни одному спортсмену после войны, когда коньки стали по-настоящему массовым видом спорта, не удалось добиться того, что выпало на мою долю.
Запиши, - говорил я ей, - запиши все, что ты чувствуешь, о чем думаешь, чтобы твои личные впечатления не стерлись газетными оценками, не подменили друг друга.
В Москве она показала мне листочки, исписанные темной северной ночью в «Арине»: «Не верится! Вбегаю в раздевалку, меня окружают мальчишки, просят значки и автографы. «Ну ты понимаешь, что снова стала сильнейшей?» - спрашивают подруги. Ой, девчонки, я так рада. И за нас за всех. Снова с победой на родную землю! С победой!
Печально подмигивало мне северное сияние, вспыхнувшее над студеным северным морем. У меня хорошее настроение - получила много телеграмм от знакомых и незнакомых, но дорогих мне людей.
Я не нахожу себе места от счастья. Брожу по комнате, мечтаю о рассвете, который вольется в окно гостиницы, заскользит по подушке, разбудит меня, чтобы сказать:
«Эта вершина - не последняя, Инга! Восхождение не кончилось - впереди еще целая жизнь!»
Но эта вершина оказалась последней. Инга трагически погибла, не дожив до 30 лет (ее убил муж Геннадий Воронин).
Еще и еще раз думаю о ней, вспоминаю ее...
Она была полна обаяния и человеческой нежности. Сказать о ней, что она была хорошим человеком - значит, ничего не сказать. Инга была настоящим человеком. То, что она сделала в спорте, не перестанет волновать умы болельщиков и спортивных ученых. Вот это останется, как в сказке. Инга Артамонова совершила подвиг: девочка, семь лет проболевшая туберкулезом, стала мастером спорта по академической гребле, четырехкратной чемпионкой мира по конькам, превысила более десяти мировых рекордов, двадцать семь раз побеждала на отдельных дистанциях чемпионатов страны. Но разве эта сухая арифметика расскажет об Инге красноречиво? Нет, конечно.
Инга была веселым и остроумным собеседником. Познания ее в литературе и различных областях культуры были и впрямь замечательны. Она была неофициальной чемпионкой среди чемпионок по вязанию. В 1965 году выиграла в Кирове приз по танцам, слыла искусным кулинаром. Инга отлично рисовала - в детстве даже мечтала быть архитектором или модельером, владела английским языком... И вот - трагическая гибель.
Она умирала недолго - всего несколько минут. И, почувствовав, что умирает, Инга не могла смириться, что не увидит пусть в последний раз серого и водянистого московского неба, не простится с зимой. Она побежала по лестнице. Но не успела...
И когда тысячи москвичей провожали в последний путь свою чемпионку, в Москве ударили первые морозы. Зима пришла проститься с Ингой...
И шел снег, снег, снег...
Артамонова Инга Григорьевна
Лучшая советская конькобежка
Заслуженный мастер спорта
Кавалер ордена «Знак Почета»
Чемпионка мира (1957, 1958, 1962, 1965)
Серебряный призер чемпионатов мира (1963, 1964)
Чемпионка СССР (1956, 1958, 1962 -1964)
Девятнадцатикратная чемпионка СССР на разных дистанциях (1956-1959, 1961-1965) Рекордсменка мира (1956-1958, 1962-1967)
Рекордсменка мира в многоборье (1956, 1962)
Инга Артамонова родилась 29 августа 1936 года в Москве, в старом доме на Петровке. Природа подарила ей отцовский большой рост, а от матери она унаследовала сильный характер.
Инге не исполнилось и пяти лет, когда началась война. Семья жила впроголодь, Инга постоянно болела. Однажды, вызвав врача, родные девочки узнали: «Скорее всего, вам надо готовиться к худшему. У вашей Инги туберкулез. Если бы ей хорошее питание да лечение где-нибудь в санатории, а так…». Это было похоже на приговор, но Инга посмотрела на готовых расплакаться взрослых, и неожиданно сказала: «Ничего, справимся».
Анне Артамоновой – маме Инги, пришлось нелегко, особенно после того, как семью бросил отец. Инге приходилось рассчитывать только на себя и помощь своей мамы, которая уходила на работу рано утром, а приходила, когда бабушка Инги, Евдокия Федотовна, укладывала внуков спать. Прожиточный минимум семьи складывался из зарплаты матери и бабушки, подрабатывавшей санитаркой в диспансере. У бабушки Инга была любимицей.
В 1947 году в Москве было тяжело с продуктами. Мама Инги доставала один раз в неделю две пачки дрожжей, разводила их в воде, и вместе с пережаренным луком делала запеканку, которой кормила Ингу с братом. Инга говорила, что когда вырастет, то будет есть только мамину запеканку, но помногу. Однажды мама не смогла раздобыть дрожжей, и есть было нечего. Голодные дети довели мать до истерики. В тот же день Инга принесла шесть картошек, которые стащила у кого-то из соседей.
К счастью, обострения болезни у Инги были не так часты. Для того, чтобы не «мозолить» бабушке глаза, девочка брала коньки и уходила на каток. Окна их квартиры выходили на стадион «Динамо» в Петровском парке, и на нем Инга накатывала один круг за другим, словно пытаясь убежать от тяжелой болезни.
Каток Инга всегда очень любила, на нем она каталась в свое удовольствие, и тренеры посоветовали Артамоновым отдать дочь в секцию академической гребли. В этом был свой резон – многочасовые тренировки мышц рук помогают развиться грудной клетке, а от этого легкие в ней себя чувствуют свободнее.
Когда маме удалось устроиться на пароход дальнего плавания, который ходил по Волге, семье стало жить намного лучше, и дети стали лучше питаться. Каждый раз они вместе с бабушкой ходили ее встречать на Речной вокзал, и после встречи на столе появлялось много всего вкусного. Были даже астраханские арбузы, а из ягод бабушка варила различные варенья.
В школе Инга была способной, но непоседливой девочкой, отличалась озорством и бесшабашностью. От нее можно было ожидать любых проделок. Она могла разорвать только что купленное матерью платье, перелезая через какой-нибудь забор, или, не выучив урока и сбежав с занятий, придти раньше времени домой, и объяснить это «смертью» учительницы.
Вместе с тем Инга была на хорошем счету в драмкружке, она также отлично рисовала. В драмкружке Инга исполняла главные роли - Дедов Морозов, из-за своего высокого роста, и партизанских командиров, так как мальчики в то время учились отдельно.
Она способная девочка и может очень легко учиться, но ленива, - говорили ее учителя.
У Инги всегда были пятерки за пение, рисование и физкультуру. Ее классный руководитель, стараясь как-то привлечь непокорную девчонку к учебе, пробовала для этих целей один способ за другим. Но ничего не помогало. И на собрании родителей она в сердцах назвала ее дылдой. На собрании была бабушка Инги, и тут же пошла искать директора школы:
Знаешь что, ты как хоть думай про меня, а для учителя все ребята должны быть одинаковыми. А то дылда! Она такой же ребенок, как и все, только выше ростом, чем они, а кто же виноват, что они такие сморчки уродились?! А Инна у нас без отца росла, и туберкулез у ней... Это она на вид такая бедовая, а дома-то с ней плохо бывает... Ты не погляди, что она высокая... поэтому учительницу-то свою предупреди...
Евдокия Федотовна и учительницу предупредила:
Ты ее защищай. Не смотри, что она такая высокая, туберкулез у нее. А рослая она потому, что в деда. Он в Гражданскую войну голову сложил, тоже бедовый был. И отец у нее – крупный мужчина, так что есть в кого!
О надвигающейся мировой известности Инги никто из родных не подозревал. Когда ей было 12 лет, в семье полушутя-полусерьезно обсуждался вопрос об Ингиных занятиях спортом после того, как ей предложили заниматься в гребной секции. Мама предлагала:
Надо выбрать что-нибудь полегче, например, лыжи. - А бабушка тут же:
Ну, к черту лыжи, запутаются еще ноги в этих палках.
Так выдвигались кандидатуры многих видов спорта. Инга продолжила занятия греблей, добилась немалых успехов, стала чемпионкой СССР среди девушек, в 17 лет выполнила норму мастера спорта, была в восьмерке загребной. Ее предполагали включить в сборную команду Советского Союза для поездки на чемпионат Европы среди взрослых.
После нескольких лет занятий греблей Инга превратилась в сильную и очаровательную девушку. Летнее солнце, свежий речной воздух на водном стадионе «Динамо» оказали благотворное влияние. Инга тренировалась с большой охотой, не делала себе никакой скидки на болезнь, и свершилось чудо – туберкулез начал постепенно отступать, пока не исчез совсем. Но при всей своей нелегкой жизни Инга всегда была очень спокойна, и ее трудно было чем-либо расстроить. Она была добродушным, безмятежным, и даже немного беспечным человеком. Но, так как большой любви к гребле у Инги не было - любовь к катку взяла свое.
Она сказала своему тренеру: «Гребля – это не мое! Я буду заниматься конькобежным спортом». В ответ тренер лишь улыбнулся: «Ты хорошо подумала? У тебя же рост 177 сантиметров! А в коньках нужны короткие мышцы, чтобы успевали быстро сжиматься и разжиматься!». «Подумаешь, – парировала Артамонова, – я и со своими длинными всем покажу!». Тренер достал «из рукава» последний аргумент: здесь ты дважды чемпионка, а там начнешь все с нуля! Но и этот довод не сработал – Артамонова ушла.
Но признание пришло не сразу. Про Ингу заговорили, когда она впервые выступила на первенстве СССР в 1955 году, где заняла 21-е место. В 1956 году на первенстве Советского Союза в девятнадцать лет она стала абсолютной чемпионкой страны с новым мировым рекордом в сумме многоборья, и все равно ее не включили в команду для поездки в том же году на чемпионат мира. Однако в 1957 году она добилась своего и стала абсолютной чемпионкой мира. Победу Инга одержала в финском городе Иматре.
Скандинавские болельщики сразу же ее выбрали в свои кумиры. В 1957 году Артамоновой предстояло проехать круг почета с лавровым венком. Когда Инга катилась по стадиону, с трибун к ее ногам летели цветы. Финны ликовали и кричали русское слово: «Здо-ро-во!». Болельщики требовали еще и еще раз прокатиться по стадиону. Зрители с трибун стали скатываться по снежным валикам вниз - тысячи людей, мужчины, женщины, дети. Сотни рук потянулись к Инге - и не успела она ничего сообразить, как очутилась в невесомости, подброшенная вверх этими руками. Лавровый венок тоже подхватили и стали качать. И чемпионку, и венок.
Как ее вынесли с катка, через полчаса в дверь постучали. Вошел мужчина и сказал:
Мы немного порадовались. Ваш венок разобрали на сувениры. Теперь тысячи людей на всю жизнь сохранят память о вашей победе... Извините...
С этими словами он положил на раскладушку венок. Вернее то, что осталось от венка - веник с семью листочками.
Инге так и не пришлось подержать в руках этот венок. Римма Жукова успокаивала чемпионку:
Не переживай: у тебя будет еще не один такой трофей. Поверь мне.
Позже она завоевала еще четыре лавровых венка.
На банкетах, устраиваемых после чемпионатов мира, она оправдывала любовь к себе. Инга всегда появлялась на них нарядной и красивой. В этом проявлялся ее характер - не показывать, как тяжело достаются победы.
На чемпионате мира 1958 года в шведском городе Кристинехамне, где Инга выиграла свой второй титул абсолютной чемпионки мира, она впервые серьезно увлеклась мужчиной. Ее избранником стал работник оргкомитета чемпионата швед по имени Бенгт. Между ними завязался роман в городе Бурленге, где Бенгт жил, а сборная СССР участвовала после чемпионата в показательных выступлениях.
В один из последних вечеров перед возвращением в Москву, когда команда организованно отправилась в кино, Инги недосчитались. Появилась она в отеле только под утро, объяснив свое отсутствие тем, что каталась с Бенгтом на машине. Если бы не всемирная известность, фантастическая популярность в стране и титул двукратной чемпионки мира, заграницы ее бы больше не выпустили. Тем не менее, на какое-то время Артамонову все-таки сделали невыездной. Она не попала на Белую Олимпиаду-60, ей сократили ежемесячную зарплату с 3000 рублей до 800, у нее были проблемы с КГБ, настойчиво порекомендовавшим ей прекратить всяческие отношения с Бенгтом.
В 1958 году Артамоновой и другому конькобежцу Геннадию Воронину, по странному стечению обстоятельств, выделили по комнате в двухкомнатной квартире престижного дома, построенного для сотрудников КГБ. А в 1959 году она вышла замуж за Воронина, и это был самый опрометчивый поступок в ее жизни. Геннадий оказался очень ревнивым супругом и неприятным человеком. И чем больше становилось у нее побед, тем сильнее у него было желание самоутвердиться, унизив ее. Инга ото всех скрывала, что у нее в семейной жизни нелады, даже когда Воронин начал ее бить, стараясь оставить синяки там, где они будут незаметны.
Стрессы, связанные с неудачным замужеством, сказались - в самый разгар подготовки к очередному чемпионату мира врачи снова нашли у нее туберкулез, и чемпионат СССР 1960 года остался без Артамоновой. Трудно давались Инге ее успехи и в 1962 году. У Инги была полоса неудач, связанная с плохим выступлением на высокогорных катках. Подводили больные в прошлом легкие. Внизу она бежала отлично, выигрывала, а поднявшись в горы, становилась неузнаваемой. Нет былой силы в движениях, она задыхалась. Тем не менее, Инга установила каскад мировых рекордов, превысив прежнюю сумму в конькобежном многоборье более чем на 10 очков.
Она смогла приспособиться к бескислородным условиям, и это потрясло всех. К тому же результаты прямо-таки были мужскими. Вот ее четыре мировых рекорда: 500 метров - 44,9, 1500 метров - 2.19,0, 3000 метров - 5.06, сумма - 189.033 очка.
Впоследствии Римма Жукова писала: «Они (рекорды) были столь великолепны, что все прежние спортивные подвиги в скоростном беге на коньках померкли перед ними. Инга почти полностью обновила таблицу мировых рекордов. Она побила рекорд Тамары Рыловой на дистанции 500 метров, который держался 7 лет; Лидии Скобликовой - на дистанции 1500 метров, который устанавливался ею в Скво-Вэлли; Риммы Жуковой - на дистанции 3000 метров, продержавшийся 9 лет, и, наконец, рекорд в многоборье, набрав фантастическую сумму... Ингу поздравлял весь спортивный мир».
В том же 1962 году Инга выиграла все, что могла. В том числе и в третий раз стала абсолютной чемпионкой мира. Это вновь произошло, как и пять лет назад, в финском городе Иматре. Потом - снова цепь сплошных неудач.
Но ее тренер 3.Ф.Холщевникова призналась:
Она будет чемпионкой мира не два раза, а десять раз!
Казалось Инга выдохлась, став трехкратной чемпионкой мира. Кому удавалось такое? Из женщин - только Марии Исаковой. Но Инга так не думала. Не думали так и те, кто знал Ингины возможности. Она могла болеть и при этом долго не тренироваться, могла быстро прибавить в весе за это время, но проходил небольшой период, и она вновь была в хорошей форме. В Ингу верили тренеры и болельщики. Для подруг по команде она была ну чем-то вроде матери. Ее так и звали – «наша мать». К ней всегда приходили со своими бедами. Инга с одинаковой ответственностью выступала и на самых крупных соревнованиях, и на самых незначительных, даже за свой динамовский райсовет. Она могла себя плохо чувствовать, могла бежать с температурой, могла быть не в форме. Но никогда не могла спасовать, отступить в соревнованиях любого ранга. Это знали все. Знали и другое, что если Инга споткнется, упадет, то обязательно поднимется.
В 1963 году у Инги обнаружили язву. Это было накануне Олимпийских игр в Инсбруке. Вот запись в дневнике Инги, датированная 17 ноября 1963 года: «Поздно вечером прилетела в Иркутск. Вчера вышла из больницы. Очень сильно болят ноги от долгого лежания. Просто не верю, что я на свободе. Очень хорошо быть здоровым человеком». А вот еще запись: «С 13 по 30 декабря 1963 года за 11 ледовых тренировок - 486 кругов - 194,5 км. Из них быстрой «работы» - 85 кругов - 33,5 км».
На одной из фотографий Инга запечатлена в момент приступа язвы. Глаза ввалились, губы делают усилие, чтобы получилось глотательное движение. Потом, когда все прошло, Инга могла отшутиться («Сейчас очень модно иметь какую-нибудь болезнь») или признаться матери в своих «достижениях» по излечению язвы («Мама, а я вчера даже кусочек куриной шкурки съела, и, ты знаешь, ничего...»).
Зная ее необыкновенный настрой на победу, за месяц до олимпийских стартов тренеры пообещали взять Ингу, если на отборочных соревнованиях в Москве она займет хотя бы на одной дистанции третье место. Инга, не оправившись еще от болезни, не войдя и наполовину в свою лучшую форму, заняла второе место на одной из дистанций, но ее все-таки не взяли, и Инга второй раз не попала на Олимпиаду. Но Инга не скисла. Она восстанавливала отнятые болезнью силы, и смогла занять на чемпионате мира 1964 года второе место по сумме многоборья, а на первенстве СССР, которое было проведено под конец сезона, она полностью обрела спортивную форму и выиграла у всех, даже у сильнейшей в тот год челябинской конькобежки Лидии Скобликовой. Инга в пятый раз стала чемпионкой страны, а московские болельщики прислали ей телеграмму: «На уральскую молнию нашелся московский громоотвод». Речь шла о споре на ледяной дорожке двух замечательных конькобежек. Лида после этого оставила на несколько лет коньки, а Инга и в 1965 году стала недосягаемой для соперниц всего мира.
Она ехала в финский город Оулу, чтобы на первенстве мира формально закрепить за собой право именоваться сильнейшей, быстрейшей. В четвертый раз. В день приезда команды в Оулу стоял двадцатиградусный мороз. Девушки, закутанные в пуховые платки и меховые шапки, из гостиницы первым делом побежали на каток. Но вход на стадион был закрыт. Инга Артамонова вспомнила свое озорное детство на Петровке и предложила молодым подругам перелезть через забор. Те согласились. Лед был словно стеклянный. Коньки за него не цеплялись. Инга подумала, что у нее просто-напросто тупые коньки, наклонилась, чтобы проверить лезвия и на полном ходу врезалась в скамейку. Как она не сломала голень, остается загадкой. Подруги помогли ей добраться до гостиницы «Арина». Два дня перед стартом пришлось провести в постели. Газеты разных стран, выдвигая предположения перед чемпионатом, единодушно отвели Артамоновой место абсолютной победительницы. Но, жребий был явно не в пользу Инги - на всех четырех дистанциях ей приходилось бежать в первой паре, прокладывать дорогу остальным, давать им в руки графики.
Все свои силы она вложила в первую дистанцию - решила сразу же ошеломить соперниц. И поплатилась поражением на полуторке - дистанции, которая всегда считалась ее, где она установила один из лучших своих мировых рекордов. Артамонова проиграла Вале Стениной. Это, однако, ее не смущало. А вот то, что впереди оказались голландка Стин Кайзер и кореянка Пил Хва Хан, тревожило.
Во второй, решающий день чемпионата она снова открывала забеги. На этот раз в паре с ней стартовала двадцатишестилетняя машинистка из голландского города Дельф Стин Кайзер. Эта девушка накануне сумела выиграть у Инги. Инге досталась внутренняя дорожка. Значит, два поворота она могла идти против ветра. И оба этих поворота малые. Борьба шла только первые полкруга. А затем Инга убежала от «летучей голландки» на тридцать метров.
От того, как выступит Валентина Стенина на тысяче метров, зависела не только прописка лаврового венка - Москва или Свердловск. В случае удачи Стенина тоже становилась трехкратной чемпионкой мира, как и Инга. А Артамонова при счастливом стечении обстоятельств уезжала бы из Финляндии четырежды непобежденной.
Стенина бежала стремительно, но на финише секундомеры зафиксировали результат почти на две секунды слабее, чем у Инги. Артамонова не скрывала радости.
За Ингу «болели» тысячи советских людей. Вот одно маленькое письмо: «Здравствуйте, Инга! Вам пишет свердловская пионерка Тамара Шиманова. Я учусь в 5-м классе «Б» школы N 36. Обещаю Вам, что буду учиться только на «отлично». Теперь я, как только напишу небрежно, подумаю: «А вот Инга ни в чем не дает себе поблажек». Занимаюсь в секции фигурного катания. 3-й разряд. Знайте, когда будут соревнования первенства мира, что за Вас «болеет» пионерка из Свердловска. Вы для меня, Инга, во всем пример».
Инга – это, действительно, было что-то новое в конькобежном спорте. Теперь не удивительно, что победы одерживают преимущественно спортсмены высокого роста. Но что касается ее бойцовских качеств, то трудно найти что-то подобное. На соревнованиях она улыбалась, а если кто-то пытался ее «заводить» перед стартом, обещая «привезти секунд 10 на финише», делал только хуже для себя.
Уже в звании чемпионки мира Инга иногда приходила потренироваться на свою родную Петровку, и как только выходила на лед, тут же раздавался стук открывающихся форточек - и трибуна была готова к зрелищу. А Инга, проезжая мимо своего окна, кивала головой болельщику N 1 - своей бабушке, Евдокии Федотовне, которая, просунув кое-как голову в узкую форточку, строго следила за бегом своей внучки. За день-два перед первенством мира бабушка не находила себе места, только все спрашивала:
Чтой-то ничего не передают, как там наша Ина? - Наконец раздается голос комментатора: «Мы ведем свой репортаж...», и бабушка буквально несется по квартире и взволнованно, а иногда с укоризной и ревностью напоминает соседу, ярому болельщику, если он вдруг забывал об этом:
Петра, что ты сидишь, включай же скорей радиву. - И уже умоляюще: - Ина ведь бежит.
Бабушка знала очень много пословиц и каждой из них точно била в цель. Придет иногда Инга расстроенная из-за того, что на нее кто-нибудь накричал, а бабушка и скажет:
Не бойся собаку, которая брешет, а бойся ту, которая молчит. - Или в другой раз саму себя оправдывает за истраченные на гостинцы для своих же внучат деньги: - Не оттого мы оголели, что сладко ели.
Доброта в Инги могла показаться странной. К чужим людям, даже незнакомым, она могла проявить больше чуткости, чем к своим родным. Она забудет порой предложить тебе поесть, когда находишься у нее в гостях, и в то же время у нее можно было хоть полквартиры вывезти, и она не обратит на это внимания. Где-то на аэродроме она потеряла 200 рублей; бабушка, когда узнала, руками всплеснула, а Инга говорит спокойно: «Ну что теперь делать-то, их уж все равно не вернешь». А доброта ее заключалась в следующем: приходи и бери, что тебе нужно, не спрашивай, ты же свой человек и должен все понимать.
Инга Артамонова потрясла спортивный мир своими фантастическими результатами, она смогла сделать то, что не удалось сделать ни одной конькобежке за всю историю мировых коньков - стала четырехкратной абсолютной чемпионкой мира.
Инга 10 раз она была чемпионкой мира на отдельных дистанциях, 5 раз абсолютной чемпионкой СССР, 27 - чемпионкой СССР на отдельных дистанциях, свыше 10 раз улучшала мировые рекорды. И всегда спокойно относилась к своим победам.
Спорт изменил Инну - ведь побывать пришлось во многих странах мира. Появились новые черты характера - сдержанность, аккуратность, строгость к себе. Но остались простота, отличавшая ее с детства, открытость души и бесхитростность. Ее первая учительница Наталья Васильевна, как-то сказала матери Инги:
Вы знаете, она просто вожак у вас. Если захочет, то весь класс уведет с урока, честное слово. - Вот эта черта - быть инициатором, заводилой, принимать на себя главный удар сохранилась у нее на всю жизнь.
Однако, в силу своей простоты, приподнятости от одерживаемых победы в спорте, необычайного оптимизма, доверчивости, Инга не замечала многого плохого в людях.
Инга была на редкость способным человеком. Это проявлялось в ее умении все схватывать па лету, мгновенно перерабатывать полученную информацию. При всей ее веселости и доброте нрава к ней лучше было не подходить во время тренировок. На соревнованиях можно - там представление для зрителей, блистательное, яркое. А тренировка - это черновая работа в три смены - и даже собственная улыбка может только мешать. На тренировках улыбки нет - она подзаряжается, аккумулируется, чтобы потом во время соревнований засиять на ее лице.
Она не стеснялась быть оригинальной и интересной. Ей приятно было щегольнуть знанием хотя бы десяти иностранных слов. Как победительнице соревнований на приз Совета Министров Казахской ССР, ей предстояло разрезать большого гуся и раздать его по своему усмотрению присутствующим. Инга проделала эту «операцию» очень остроумно. Кому-то досталась голова, потому что его «амплуа» - забота о других, и, следовательно, приходилось больше думать, чем другим; кому-то были необходимы быстрые ноги - на его тарелке поэтому оказались лапки; кому-то нужно было не просто бегать, а летать - ему предназначались крылышки.
Эта привлекательность ее как человека побуждала и других интересных людей искать с ней встречи. Были среди них знаменитые производственники, заслуженные фронтовики, студенты, к которым она была особенно добра, популярные актеры, певцы, поэты...
У Инги было много подруг. Показательны ее отношения с людьми из мира спорта. Заслуженный мастер спорта Зоя Федоровна Холщевникова, тренер Артамоновой, отличалась резкостью и прямотой. Однако и Инга умела за себя постоять, когда была уверена в своей правоте. Их содружество можно назвать творческим. Много вечеров провели они, обсуждая будущие старты, составляя планы тренировок. Зоя Федоровна внесла большой вклад в победы 1957-1958 годов.
Теплая дружба связывала Ингу с В.Стениной, И.Егоровой и другими спортсменками. Непримиримые соперницы на льду, в жизни они относились друг к другу со взаимным уважением. Сказывались Ингина доброта и широта взглядов, ее умение понять человека. Она старалась видеть в людях только хорошее. К ней домой часто приходили девочки - начинающие конькобежки, и для каждой у Инги находилось доброе слово. Она помогала им составлять тренировочные планы.
Талант Инги проявлялся не только в спорте. Когда она стала жить самостоятельно – ей пришлось заниматься домашним хозяйством. Мама и бабушка были поражены ее успехами в кулинарном искусстве. Никто ее не учил, а рецепт, как печь пирог под каким-то хитрым названием, пришлось маме брать у Инги. Они удивились также ее успехам в вязании и в шитье. У нее получались очень красивые кофты и платья.
Инга все время проводила в труде. Всегда что-то делала с разными выкройками, перебрав груду журналов, готовила печенье по только что услышанному рецепту, занималась перестановкой мебели в своей комнате, делала себе новую прическу. Если уставала, то просто спала.
В 1965 году брат Инги работал в издательстве газеты «Правда», и увидел указ о награждении Инги за спортивные заслуги орденом. Вторым по счету. В час ночи позвонил, чтобы ее порадовать:
Хозяйка, ты что же там спишь? - специально в таком «пожарном» тоне, чтобы она проснулась. В ответ испуганное:
Что случилось?
Да ничего не случилось, ты вот все спишь, а тебя орденами награждают.
Да ну, - удивилась она, - правда?
Ей было очень приятно. Но с мужем ее отношения так и не наладились. Однажды, после очередной ссоры, Инга ушла в свой родной дом, где ее ждали мама, бабушка и брат. Тогда она решила – терпению настал конец, больше с мужем она жить не будет, и подает на развод.
Рассказывал Владимир Артамонов: «Бесконечные ссоры, скандалы, которые начались между Ингой и Геннадием едва ли не с первого месяца их семейной жизни, должны были, в конце концов, привести к разводу. Инга не раз собиралась сделать это, но в последний момент не решалась, считая, что развод ляжет темным пятном на ее репутацию известного в стране человека. Она пыталась даже скрывать от нас, что излишне часто прикладывавшийся к рюмке муж позволял себе бить ее. Ингу, как я потом узнал, коллеги часто видели с синяками на лице. Но к концу 1965 года терпение ее все-таки лопнуло, и незадолго до Нового года она обратилась в МГС «Динамо» с просьбой посодействовать быстрому размену их жилплощади. В этой связи председатель совета Степаненко даже записку написал Воронину: «Гена! Прошу тебя прийти 4/01-66 года к 9.00!».
И тот действительно пришел, но только не в «Динамо», а к теще. Предварительно выпил, как потом сам письменно заявил следователю, 0,7-литровую бутылку «Российского вина» и «сильно опьянел, поскольку не закусил…».
Он искал Ингу, ушедшую из дома еще накануне новогодних праздников, поскольку они вроде бы договорились о разводе и даже выпили по этому поводу шампанского.
«Ну что тебе? Говори!» - она встретила его, встав с дивана. Я сидел за спиной Воронина и вдруг увидел, как он, чуть отклонившись влево, резко выбросил вперед правую руку (нож, я уверен, был приготовлен заранее и спрятан в правом рукаве пиджака). И в следующую секунду по ушам резанул вскрик Инги: «Ой, мама, сердце!..».
До сих пор не могу себя простить за то, что, находясь рядом, не смог предотвратить трагедию, даже несмотря на такое «смягчающее» вину обстоятельство, как незаживший после операции шов на животе. Все произошло настолько быстро и неожиданно, что никто даже глазом не успел моргнуть.
В горячке, еще, не испытав болевого шока, Инга выдернула лезвие из груди (треснувшая деревянная ручка, как выяснилось потом, осталась в руке убийцы) и бросилась к двери. Мама - за ней, я, после того как не смог удержать Воронина, - во двор, к телефонному аппарату, звонить в милицию.
Две перепуганные женщины спустились в квартиру под нами, где жили врачи, и пока Инге оказывали там первую помощь, мама вызвала «скорую». Когда та приехала, сестра была уже без сознания, но еще жива. Артериальное давление приближалось к нулю, пульс не прослушивался. Подключили искусственное дыхание, пытались сделать массаж сердца, но, увы: с интервалом в две минуты она сделала два вдоха, и все…
А Воронина взяли через час в подъезде дома, где они жили с Ингой».
Мамы Инги Анна Михайловна рассказывала: «Геннадий на удивление спокойно вошел в квартиру, на удивление спокойно вел себя и не допускал ни единого оскорбления в чей-либо адрес, ни одного упрека в адрес Инги… Трудно было ожидать, что он убьет ее… Спокойно стоял перед ней, я только слышала, как перед тем, как Инга крикнула: «Ой, мама, сердце!» - Геннадий сказал нежно и тихо: «Лапочка моя, лапочка!..».
Позже выяснилось, что кто-то регулярно подбрасывал анонимные записки в почтовый ящик, в которых сообщал Геннадию о мифической супружеской неверности Инги. Сам Воронин не постеснялся придать совершенному им убийству политический окрас, выдвинув идею об измене родине, которую якобы собиралась совершить супруга? Выдержка из материалов дела: «Кстати, я забыл отметить, что когда мне Инга в 1961 году рассказала об истории с миллионером, то я ей сказал: как же ты думала там остаться. Инга сказала, что она там осталась бы и выступала в соревнованиях за Швецию, была бы светской дамой, бывала бы на больших балах. Я ей сказал: как же ты могла бы выступить на соревнованиях против СССР. Она сказала, что ей наплевать на это, что ей хотелось бы жить очень хорошо и ни о чем не думать, что в СССР мало платили денег за первенства мира, что в СССР живешь скованно, а там бы, за границей, жила бы человеком… Никто бы ей не тыкал в лицо моралью. В этот период Инга говорила мне, что из-за этой ее истории с миллионером шведским, из-за того, что она прямо заявила об этом, ее вызывали в Комитет госбезопасности и беседовали с ней…».
В ходе расследования убийства Инги Артамоновой и дальше было много странного. Следователь московской прокуратуры заменил назначенную первоначально убийце 102-ю статью УК, предусматривавшую наказание вплоть до расстрела, на 103-ю (до 10 лет), а потом и вовсе хотел подвести дело под 104-ю (5 лет лишения свободы или исправительные работы до двух лет за преступление, совершенное в состоянии внезапно возникшего душевного волнения, вызванного оскорблениями).
Через полтора месяца после оглашения приговора решением Верховного суда РСФСР Геннадию отменили пребывание в тюрьме, а уже в 1968 году и вовсе освободили из-под стражи и отбывания наказания. Следующие три года он провел в свободном режиме, работая «на стройках народного хозяйства».
Вице-чемпион Европы Юрий Юмашев встретил его позднее: «Воронин – маленький лысый старичок – подошел ко мне со стаканом: «Давай выпьем за все хорошее…». Подумал: не жилец он уже, жалкий, опустившийся… А ведь кого убил!».
Инга Артамонова похоронена в Москве на Ваганьковском кладбище.
Об Инге Артамоновой были подготовлены два выпуска телевизионной передачи из цикла «Как уходили кумиры».
Your browser does not support the video/audio tag.
Текст подготовил Андрей Гончаров
Использованные материалы:
Воспоминания Владимира Артамонова
Статья Анатолия Юсина «Легенды советского спорта»
Статья Юрия Москаленко «Инга Артамонова: как больная туберкулезом девочка выросла в четырехкратную чемпионку мира?
Статья Б.Валиева «Дело Артамоновой»
